Читать книгу "Смерть дня - Кэти Райх"

Она провела пальцем по моему носу, губам. Я почувствовала шершавую кожу.

– Не Элли. Je suis Elle[38]. Я – Она. Женское начало.

Я узнала глубокий голос с придыханием.

– Высочайшая жрица смерти! – сплюнула я.

– Тебе не следовало нас трогать.

– Вам не следовало трогать мою сестру.

– Она нужна нам.

– Вам что, других мало? Или каждое убийство так тебя возбуждает?

"Заставь ее говорить. Тяни время".

– Мы наказываем непокорных.

– Поэтому вы убили Дейзи Жанно?

– Жанно, – резким от презрения голосом сказала она. – Злобная, путающаяся под ногами старая дура. Наконец она оставила его в покое.

Как заставить ее продолжить разговор?

– Жанно не хотела, чтобы умер ее брат.

– Даниэль будет жить вечно.

– Как Дженнифер и Амали?

– Их слабость не давала нам двигаться вперед.

– Значит, слабых вы скармливаете псам?

Ее глаза сузились и полыхнули огнем. Горечь? Сожаление? Предвкушение?

– Я подняла их из грязи и показала, как жить. Они выбрали смерть.

– В чем вина Хайди Шнайдер? В любви к мужу и детям? Ее взгляд помрачнел.

– Я показала путь, а она принесла в мир яд! Зло в двойном размере!

– Антихрист.

– Да! – прошипела женщина.

"Думай! Что она говорила в Бофорте?"

– Ты думаешь, смерть – это переход в процессе развития. Значит, ты совершенствуешься, убивая младенцев и старух?

– Новый порядок нельзя осквернять нечестивцами.

– Детям Хайди исполнилось всего четыре месяца! – Мой голос ломался от страха и гнева.

– Они были злом!

– Они были детьми!

Я попыталась достать ее ногами, но веревка держала крепко.

За дверью слышались шорохи, шаги других людей. Я подумала о детях из общины с острова Святой Елены и почувствовала, что задыхаюсь.

Где Даниэль Жанно?

– Сколько еще младенцев зарежете вы со своим мясником?

Уголки ее глаз почти неразличимо дрогнули.

"Заставь ее говорить".

– Ты прикажешь умереть всем своим последователям?

Она молчала.

– Зачем тебе моя сестра? Остальные перестали слушаться?

Мой голос звучал нервно и на две октавы выше, чем обычно.

– Она заняла освободившееся место.

– Она не верит в Судный день.

– Твоему миру приходит конец.

– В последний раз, когда я его видела, все шло отлично.

– Вы вырубаете леса, чтобы делать туалетную бумагу, и сливаете яды в реки и океаны. Это называется "отлично"?

Она подошла так близко, что я видела, как у нее на висках пульсируют жилы.

– Умирай сама, если хочешь, но оставь в покое остальных.

– Необходимо строгое равновесие. Мне явилось число.

– Неужели? И все собрались здесь?

Она отошла, но не ответила. Я заметила блеск в ее глазах, точно луч, скользнувший по разбитому стеклу.

– Они не придут, Элли. Глаза не поменяли выражения.

– Катрин не собирается умирать ради тебя. Она за несколько километров отсюда. В безопасности, со своим ребенком.

– Врешь!

– Не достичь тебе своего космического равновесия.

– Мне посланы знаки. Настал Судный день, и мы восстанем из пепла!

Ее глаза казались черными дырами в мерцающем свете. Я узнала взгляд. Безумие.

Я собиралась ответить, когда услышала рычание собак. Звук шел из глубины здания.

Я отчаянно дернулась, но веревки только туже затянулись. Дыхание превратилось в судорожные всхлипы. Я боролась неосознанно, не думая.

Я не могу! Не могу вырваться! А даже если могу, что тогда? Я у них в руках.

– Пожалуйста, – умоляла я.

Elle смотрела немигающим взглядом.

Рычание становилось все громче, я всхлипнула и снова задергалась. Я не сдамся без боя, пусть даже безнадежного.

Что делали другие? Я видела разорванную плоть и содранные скальпы. Рычание сменилось лаем. Собаки близко. Я тонула в ужасе.

Я извернулась и сумела заглянуть в боковое окно. Сердце пропустило очередной удар. Мне показалось, или снаружи кто-то двигается?

"Не привлекай внимания к окну!"

Я опустила глаза и повернулась к Elle, все еще дергаясь, но думая только о фигурах на улице. Неужели спасение близко?

Elle молча наблюдала за мной. Прошла секунда. Другая. Третья. Я извернулась и украдкой снова заглянула в окно.

Сквозь запотевшее, покрытое льдом стекло увидела тень, метнувшуюся слева направо.

"Отвлеки ее!"

Я качнулась назад и уставилась на Elle. Окно находилось слева от нее.

Лай раздавался все громче. И ближе.

"Скажи что-нибудь!"

– Гарри не верит в...

Дверь отлетела внутрь, загремел голос:

– Полиция!

По деревянному полу застучали ботинки.

Haut les mains!

Руки вверх!

Рычание и лай. Крики. Визг.

Рот Elle превратился в овал, потом в тонкую темную линию. Она вытащила пистолет из складок платья и направила на что-то позади меня.

Как только женщина отвела от меня взгляд, я схватилась руками за веревку, подтянула бедра вверх, оттолкнулась ногами и рванулась к ней. Боль пронзила плечи и запястья, тело выгнулось дугой, вырывая руки из суставов. Я взмахнула ботинками и всей силой своего веса ударила Elle по руке. Пистолет полетел в другой конец комнаты, за пределы видимости.

Ноги ударились об пол, и я поползла обратно – уменьшить давление на руки. Когда я подняла глаза, Elle застыла на месте, в грудь ей смотрело дуло полицейского пистолета. Одна темная косичка упала и висела на лбу, будто парчовый шарф.

На спину мне легли чьи-то ладони, сзади послышались голоса, они обращались ко мне. Потом меня освободили, и сильные руки наполовину донесли, наполовину дотащили меня до кушетки. Пахло морозным воздухом, мокрым деревом и английской кожей.

– Calmez-vous, madame. Tout va bien.[39]