Читать книгу "История и поэзия Отечественной войны 1812 года - Федор Николаевич Глинка"

пленных суть довольные свидетели усердия и духа, коими под командою вашего высокопревосходительства он был одушевляем.

Корпус сей дрался 3 числа <ноября> противу принца Экмюля, 4 <ноября> противу вице-короля Итальянского, 6 <ноября> противу маршала Нея!

При сем, имея честь представить списки особенно отличившихся в сих сражениях полкам, г<оспо>д<ам> генералам, штаб- и обер-офицерам и нижним чинам, вашего высокопревосходительства всепокорнейше прошу не оставить покровительством своим, испросить не только о представленных к новому награждению, но и о доставлении посредством вашим прежде заслуженных ими, но еще неполученных. Я порукою, что они готовы под предводительством вашего высокопревосходительства паки заслужить благодарность Отечества и особенное внимание ваше».

Уже авангард переправился чрез Днепр в городе Кoпыле.

Устроение мостов в сем месте попрепятствовало несколько быстроте его похода. Около города Толочина, до половины сожженного, собрано 600 человек разных наций пленных, и в самом городе найдено 100 четвертей ржи; таковая находка в то время была весьма дорога.

Белоруссия представляла также мрачную картину разорения. Те же пожары, те же грабежи и вопль жителей, как и везде, означали следы бегущих врагов порядка и человечества.

Одни евреи принимали нас здесь с непритворною paдоcтию. За верное узнали, что они во время нашествия неприятеля налагали на себя посты и молили Бога о ниспослании победы русским. На сих днях один еврей, будучи употреблен генералом Милорадовичем для важнейших поручений, исполняя в точности оные, отказался принять знатную сумму денег, предложенную ему в награду сим генералом, говоря, что он готов жертвовать даже самою жизнию для пользы государя нашего, не для корысти, но из единого к нему усердия.

Авангард, пройдя Толочин и Бобр, имел направление к Борисову. Там-то должны были увенчаться все подвиги сей единственной войны;·пo положению мест самою природою, обстоятельствами и мудpocтию вождя российских сил, предположено заранее конечное истребление всех французских войск. Для сего-то, может быть, при Вязьме и Красном армия наша, имевшая случай отрезать французскую и принудить ее к генеральному сражению, не сделала сего.

Кутузов поступил c Наполеоном как искусный охотник с диким, сильным, но уже множество смертельных ран получившим зверем, который, в бегстве своем утратив силы с кpoвию, сам собою упадает.

Кутузов, столкнув многочисленные толпы Наполеоновы на ту самую дорогу, которую они опустошали, предоставил голоду, морозам и войскам, действовавшим во фланги и с тылу, истребление оных. Все же, что могло уцелеть еще, должно было погибнуть в реке Березе при Борисове.

Уже все было обдумано и приготовлено к нанесению сего великого удара неприятелю.

Корпус графа Витгенштейна, присоединив к себе все, что можно было, и гоня пред собою разбитого маршала Виктора; а армия адмирала Чичагова, присоединившая к себе генерала Эртеля и на пути своем истребившая все встречавшиеся неприятельские корпуса, справа и слева, как две стены сдвигались к Борисову для пресечения там пути неприятелю, большою армиею нашею и авангардом генерала Милорадовича преследуемому. Кажется, не возможно было лучше предвидеть, исчислить и совокупить всех обстоятельств, как сие тогда сделано было.

Одна только непостижимая судьба могла спасти Наполеона, дабы еще карать им человечество.

И с того времени переходы удвоились. Холодные ветры, вседневная стужа, 20 градусов превышавшая, и недостаток в продовольствии не могли положить препятствия быстроте хода.

Одна мысль, что спешат довершить истребление врага, вселяла новую крепость в войска и вождей. Артиллерия прорезывала дороги по глубоким снегам, пехота и конница пробирались дремучими лесами, и при всем этом несколько переходов сделано по 40 верст в день.

Но между тем как авангард, употребляя все усилия достигнуть Борисова 14 числа, там все было решено. Наполеон того же дня был уже за Березою; а остатки его войск, задержанные на переправе графом Витгенштейном, забраны.

15 ноября генерал Милорадович имел квартиру в Борисове.

С самого вступления войск наших в древние пределы Польши светлейший князь в особенном приказе объявил армиям волю государя, чтобы солдаты наши, укрощая дух мщения и забыв все прежние обиды, обходились с жителями Литвы с свойственным русским великодушием.

Здесь-то изящнейшие качества монарха России явились в полном блеске своем. Напрасно виновные жители Литвы, совестию тревожимые, трепетали в мечтаниях, ужасом порожденных, что мщение предходить будет русским полкам; что разрушение от меча и огня запечатлеет следы победителей и кровь преступников польется в стране их… Великодушные ополчения российские, победою предводомые, спокойно вступили в пределы Польши. И как удивился бурею мятежа восколебанный народ, увидя домы свои целыми, права не уничтоженными, к законам почтение, а храмам благоговение оказываемое. Словом, везде, где только развевали знамена русские, тишина и утешение водворялись там. Естьли случалось, что рассеянные толпы усталых, пропитания искавших причиняли некоторые обиды, то начальство всемерно старалось отвращать подобные случаи.

Генерал Милорадович, ревностный исполнитель воли государя, удовлетворил всем справедливым прошениям обывателей, обеспечивая спокойствие их временными залогами и охранными листами.

3 декабря из селения Тобаришек для успокоения одного соседственного помещика в ответ на письмо его писал следующее:

«Милостивый государь мой!

По письму вашему приказал я сей час из стоящих близь поместьев ваших полков доставить в дом ваш надежную залогу. Крайне сожалею, что сие не сделано было прежде и неприятные случаи возмутили спокойствие престарелых лет ваших. Я тем охотнее удовлетворяю просьбе вашей, что и сам августейший монарх наш, желая покорять народы единою кpoтocтию, с прежним великодушием приемлет все здешние области под сень милосердия своего. Благость его изрекает прощение даже и тем, которые при нынешних обстоятельствах введены были в заблуждение. И так мне приятно уверить вас, что отныне огражденные победоносным opyжиeм российским, под державою кроткого монарха вы можете опять наслаждаться прежним вожделенным спокойствием, после всех превратностей и мятежей военных».

Но уже наступило время показать Европе победоносные знамена российские снова развивающими среди древнего столичного города Литвы Вильны и проч.

На сих днях государь император вслед за победою прибыл в город Вильну. Вместо собственного описания сего достопамятного случая мы помещаем здесь письмо самого генерала Милорадовича к одному из знаменитых и усерднейших сынов отечества нашего, Дмитрию Прокофьевичу Трощинскому:

«С сердечным удовольствием опишу вам приезд государя императора в Вильну. Приезд его императорского величества не был предвозвещен за долгое время, не заготовляли ни триумфов, ни празднеств; триумфами служили ему области его (в которых погибла дерзость и слава врагов), а лучшим празднеством была чистая радость восхищенных сердец.

Bceaвгycтейший монарх наш без пышности, без блесков, с одною только кpoтocтию, сопровождающею всегда истинное величие, прибыл, как попечительный отец, навестить скучающих о нем детей своих. Он въехал в 6 часов вечера в простых открытых санях. Фельдмаршал в полном блеске воинской