Читать книгу "Самая желанная - Мэри Джо Патни"

И тут Диану охватила настоящая ярость – такого с ней еще не случалось.

– Будьте вы прокляты! – закричала она. – Можете принижать себя сколько угодно, если хотите! Но меня на свой уровень не опускайте, я выше этого! Я пыталась вас простить, отвечать на зло любовью, но вы этого не стоите! – По ее лицу заструились слезы. – Когда-то я вас ненавидела. Сильнее вас я ненавидела только Господа Бога – за то, что допустил, чтобы со мной случилось такое. А когда я впервые увидела вас в Лондоне, то пришла в ужас. Если бы во мне с детства не воспитали убеждение, что жена должна подчиняться мужу, я бы не чувствовала, что должна узнать вас получше. И никогда бы не позволила вам ко мне прикоснуться. А потом я училась вас любить – несмотря на ваше недоверие. Но теперь… – Голос ее дрогнул. – Теперь вы убили мою любовь – осталась только ненависть. И за это вы должны винить только самого себя! – Но даже бросая эти слова – словно кинжалы, – Диана знала, что все равно его любит. Но ненависть тоже была реальной. – Наутро, после нашего злополучного венчания, отец бросил меня на том постоялом дворе, ушел и ни разу не оглянулся. Он был счастлив от меня избавиться. Мне тогда было пятнадцать! Одурманенная лауданумом, изнасилованная, растерянная, я была в ужасе. Поскольку же, как сказал отец, теперь за меня отвечал муж, он оставил меня там без гроша. Из всего имущества у меня была только та одежда, в которой я утром встала с кровати. Хорошо, что жена хозяина пожалела меня и дала работу на кухне, а также оплатила письмо вашему лондонскому адвокату. И если бы не она – неизвестно, что бы со мной стало.

Сейчас в голосе Дианы звучали отголоски той давней паники.

– Я тогда была еще почти ребенком и чуть не умерла при родах, – продолжала она. – Схватки продолжались два дня и две ночи, и я кричала от боли, пока были силы кричать. – Начав вспоминать об этом, Диана уже не могла остановиться, хотя знала, что ужас, который она пережила, невозможно передать словами. – Я никогда не стремилась ни к богатству, ни к положению в обществе, ни к славе. Моя заветная мечта была очень простой – выйти замуж за мужчину, который меня полюбит. – В ее голосе появилась беспредельная горечь. – Но вы той ужасной ночью лишили меня этой мечты вместе с невинностью. А потом вы уехали, заявив, что не желаете со мной когда-либо встречаться. И я осталась одна – не жена, не девица. У меня было только два пути: или прожить всю оставшуюся жизнь в одиночестве, или вступить с каким-нибудь мужчиной во внебрачную связь. В конце концов я выбрала второй вариант и отправилась в Лондон в надежде найти мужчину, который полюбит меня, несмотря на мое прошлое. Но дьявол решил пошутить – послал меня к вам, моему мужу. А я оказалась такой дурой, что влюбилась в вас. – Диана испытывала удовлетворение – наконец-то она решилась все это высказать! – Можно подумать, ваши деньги могут компенсировать то, что вы со мной сделали! На свете нет таких богатств, за которые вы купили бы себе чистую совесть! – закончила Диана, презрительно взглянув на мужа.

– Я знаю, – прошептал Джервейз, и его лицо исказила гримаса отчаяния. – Если бы существовало хоть что-то, чем я мог бы все исправить… Но увы. Вы в ярости – и имеете на это полное право. – Он прерывисто вздохнул и закончил голосом, полным боли: – Вы ведь слышали собственные слова. Так неужели вы все еще отрицаете, что хотели мне отомстить?

Этот вопрос подействовал на Диану как струя ледяной воды – ужаснувшись тому, что сейчас сказала, она в отчаянии помотала головой и закрыла лицо ладонями. Она была уверена, что преодолела свой гнев, простила мужа и стала любящей женщиной, но оказалось, что она ошибалась. Диана ужаснулась – выходит, она совсем не такая, какой себя считала. Она заглянула в самые темные уголки своей души, пытаясь понять, почему она поступала так, как поступала. Неужели из мести?

Но нет, чувства мести в ее душе не было, лишь гнев, в основном – на отца. И еще чувство вины, а также сомнения, которые ее терзали, когда она брала Джоффри в Лондон, собираясь вести порочную жизнь. Но злобной ненависти и желания мучить своего мужа – нет, такого она в своей душе не обнаружила. Удостоверившись в этом, Диана подняла голову и сказала с таким спокойствием, какое обычно наступает после бури:

– В годы, прошедшие между нашим венчанием и нашей встречей в Лондоне, я вас презирала и ненавидела. А потом… – Диана на мгновение умолкла. – Потом решила, что месть – дело Господа.

Джервейз со вздохом покачал головой. Он мог поверить в ее гнев, но не верил последнему утверждению.

– Наконец-то… – пробормотал он. – Вот она, уродливая правда, которую вы скрывали даже от самой себя. Вы должны быть мне благодарны за то, что я помог вам понять себя. Вы меня ненавидели и жаждали мести, а отомстили так, как даже и мечтать не могли.

– Джервейз, вы ошибаетесь! – Диана тяжело вздохнула. – Да, гнев был, и я только сейчас поняла, какой неистовый. Но гнев и ненависть – только часть правды. Да, сначала я вас ненавидела, но это прошло. И я… Перед Богом клянусь, я никогда не желала вам зла. Мне просто очень хотелось, чтобы вы пожалели о своем поступке, вот и все.

– Диана, вы сами не понимаете, что говорите. Поверьте, я вполне осознал, что совершил той жуткой ночью, и очень страдал от этого. Но потом… Вы посеяли семена своей ненависти, и я буду пожинать их плоды до конца моей жизни. – Джервейз на мгновение прикрыл глаза, затем с отчаянием в голосе прошептал: – Вы хотели получить свой фунт плоти, и вы его получили. Только он оказался более кровавым, чем вы ожидали.

Диана в ужасе замерла: ее поразила правда, прозвучавшая в его словах. Ведь было совершенно очевидно: такой человек, как Джервейз, не мог не думать о последствиях своих поступков, поэтому он, конечно же, тяжело страдал все эти годы, все эти девять лет. Ей было неприятно это признавать, но теперь Диана уже не могла отрицать: она действительно хотела его ранить – только не очень сильно. А потом, когда он проявил бы должное раскаяние, она бы его милостиво простила, и после этого они жили бы долго и счастливо во взаимной любви. Вдобавок она бы испытывала удовлетворение при мысли о своем великодушии.

Но получилось иначе. В душе Джервейза уже были глубокие раны, и поэтому его нынешняя боль оказалась почти невыносимой. Диана тяжело вздохнула; она уже жалела, что пришла к нему. Лучше бы ей не открывать ящик Пандоры, в котором таились ее темные и противоречивые чувства. Но теперь отступать поздно, слишком много уже было сказано, и ей оставалось лишь одно – идти вперед. Прошлое и настоящее – невыносимы, и только будущее давало какую-то надежду…

И вдруг Диану осенило: она поняла, что должна сделать.

– Джервейз, а какая правда лежит на дне вашего колодца? Кто вам внушил, что вы недостойны любви? Почему вам легче поверить, что я лгунья, чем в то, что я могла вас полюбить? – Диана встала и шагнула к нему, вспоминая о том, что ей рассказал о кузене Френсис. – Ваш отец, который вами пренебрегал и считал вас… второсортным наследником? Или ваша мать? Вы никогда о ней не говорили. – Судорожно сглотнув, она продолжила: – Моя мать убила себя, и у меня было чувство, что она меня предала. А что сделала ваша мать? Почему вы решили, что не можете доверять женщинам? – Она неуверенно подняла руку, но тут же опустила, боясь к нему прикоснуться. – Скажите, чего вы так боитесь? Почему вам легче меня прогнать, чем рискнуть полюбить?