Читать книгу "Последняя черта - Феалин Эдель Тин-Таур"

— Эй, — чувствуя не привычную робость, Алиса положила руки ему на плечи, — Я знаю, что с тобой сделали. — Слова подбирались тяжело, боялись уколоть. — Не только про ожог. Всё в порядке, солнце. Слышишь? Это ничего не меняет.

Касте следовало сказать об этом и раньше, но она всё никак не решалась, не могла подгадать момента, когда бы он не столь сильно вздрогнул от этих слов, когда рядом кроме никого не было. А если оглянуться, то выходило — с того времени, как Ворон более или менее отошёл от поимки, в мнимости спокойного уединения они остались вдвоём впервые.

— Я всё равно тебя люблю. Я знаю, как это грязно, но услышь меня — я тебя люблю.

Потому что она сама однажды сидела под холодными струями душа, потому что горячей воды не было, обхватив руками содранные коленки и надрывно всхлипывала. Обман, что душ смывает с тебя день или еще что — подобное невозможно оттереть даже самой жёсткой губкой. Невозможно вытравить, только постараться не вспоминать и перешагнуть, поверив, что есть люди, на подобное не способные.

Ворон всё равно вздрогнул, сжал пальцами её талию, взглянул затравленно, тихо прошептал:

— Откуда? — но тут же замолчал, потому что понял сам.

Сначала вспыхнула ненависть. Потом боль. За болью пришло облегчение. «Уже справились. Больше не угрожает.»

Он всё-таки прижал её поближе. Искал слова, но не находил. Оказался безоружен перед уверенным ласковым голосом, честностью и поражающим спокойствием. Если Призрак способна на такое, то он был просто обязан ей соответствовать.

— Я слышу тебя, даже когда тебя нет рядом, — признался Ворон. — Мне никто ещё не давал таких полезных советов. Прости, я должен был сказать сам. А ты... Ты слишком милосердна ко мне. Если бы не сидела у меня на коленях, думал бы, что ты плод моего больного воображения, — усмехнулся невесело, но взгляд на Алису поднял будто даже посветлевший. — Словно вечность не виделись, Призрак. Тебя всегда не хватает.

Он уткнулся лбом ей между ключиц и опустил руки, наконец, вниз, сжал её бёдра. Смог снова дышать — ровно, глубоко, спокойно — запахом её кожи и одежды, запахом Призрака. Родным и горячим. Тем запахом, который всегда примет его, что бы ни случилось. И куда бы он ни попал. Почти. Ворон улыбнулся своим мыслям, а потом и Алисе, когда надышался ей вдоволь. Всё равно было мало, но этого хватало для короткого безмятежного счастья. Его личный наркотик — «красный призрак».

А Алиса улыбалась в ответ, гладила по голове и щурилась. Не желала — вряд ли Ворону нужна была жалость, но была рядом. Продолжала сидеть на коленях, потом заставила его стащить с себя одежду и забраться под одеяло.

Они еще лежали какое-то время молча. Алиса устроила голову на плече, наглыми пальцами выводила узоры на груди, наблюдала за этим из-под полуопущенных ресниц и думала о том, что это, возможно — последняя тихая ночь. Когда умиротворению можно отдаться полностью, ни о чем не думать и выбросить из головы все ненужное.

...Как будто она натянула рубашку из стеснения, что кто-нибудь зайдёт, хотя Каста в лифчике по дому — это даже не из ряда вон, а в порядке вещей. Как будто Ворон только что сжимал запястья, её саму и всё обычно так, что ныло под ложечкой и на глаза вновь просились слёзы. Но не отчаяния, а какой-то тихой, светлой грусти. Алиса не всхлипывала, не плакала. Прогоняла образы двух таких разных, но по одинаковому доброму улыбающихся парней, отправившиеся в бесконечность и хотела, чтобы больше прогонять никого не пришлось. Их и без того осталось девять. Алиса понятия не имела что с ней будет, если исчезнет еще кто-то, но клятвенно обещала, что ни за что больше не будет звонить знакомому.

***

Ночной воздух пах всегда для Изабель по-особенному. Почему — Изабель не знала. Просто молча, тихо любила это время суток и особенно не просто наблюдать за ним из тёплой квартиры, а именно гулять.

В левом ухе на минимальной громкости привычно играла музыка, тело поднималось и опускалось, захватывало дух, а зелёные глаза сверкали детским восторгом. Данные про убийц Актёра нашла — все до единого, вплоть до школьного аттестата и ловила эйфорию. Старая качелька во дворе поскрипывала, сливаясь с завыванием мелодии и девушка расслаблялась. Иногда хваталась руками, выгибаясь вперед и разглядывала проносящуюся в полуметре от лица землю.

Герасим стоял рядом, тоже молчал, тоже слушал скрип качели и подталкивал Изи, когда аттракцион замедлялся. Тёплый свет фонаря дотягивался до них слабо, неуверенно и шуршали голый ветви кустарника неподалёку.

— У тебя никогда не было такого, что кажется — отсутствуют крылья? — непринужденно спросила Изабель, в очередной взмывая вверх, — Что хочется оттолкнуться и полететь?

— Не-а, — ответил Герасим. — Если я научусь летать, значит, где-то валяется мой труп, — здраво рассудил он. — Мне хочется пока жить. А тебя что, тянет?

Изабель умела и так — он видел это в её глазах, видел в её фигуре на качелях. Оттолкнётся и взмоет ввысь. Или подтолкнёт он. Главное, чтобы крылья выдерживали нагрузки, а то она сама выдерживала с трудом. А он что? А он подталкивает.

— Ты скучный, — заявила Изи, — Можно же представлять крылья, настоящие, с перьями... — Она мечтательно зажмурилась. — А ты сразу труп. Так не интересно! Сдохнуть может кто угодно, а вот летать — уже не все.

«Если сдохнуть может кто угодно, почему всегда уходят на те?» — подумал Гера.

Изабель не замечала у себя за спиной этих чудесных крыльев лёгкости, что появились ещё давно и никуда не делись, а всё мечтала о большем, высшем, объёмном... Ей всегда всего было мало и всегда не хватало, будто она что-то упускала, и потому Изи хваталась за кучу работы сразу, за изучения каких-то новых техник программирования. Но никогда это не длилось особо долго.

— Кстати, тебе помочь с чипом? — Изабель повернула голову в его сторону, — Эта штуковина не приятная.

— А, точно, чип... — вспомнил он. Как-то не волновало особо. — Давай. Они ж по любому введут в обязательном порядке, лучше сейчас сделать, чем потом. Всё равно больше не работаю, всем будет насрать, — Герасим довольно улыбнулся, вспоминая этот эпизод. Он разъебал дорогое госимущество, рожу начальника, нанёс работникам моральную травму и ему даже прислали счёт за компенсацию ущерба, только хер он оплатит.

— Тогда завтра займусь, — оставила себе отметку Из, — Потом ещё Доктора попросишь, он вытащит.

Зрелище не для слабонервных, но, верила хакерша, её друг не из таких.

— Да и вообще может не введут. Вдруг все получится? Представь —  свобо-о-ода.

Изабель прикрыла глаза, подгадала момент и с визгом соскочила с качели. На одну ногу приземлилась неудачно, ойкнула и тут же поднялась, расправив плечи, улыбаясь уверенно так, почти нагло. Гера не успел, но всё равно непостижимым образом оказался рядом, подавая руку.

— Куда теперь? — спросил, но не особо ждал ответа. Если Изабель решила просто погулять — она пойдёт, куда левая пятка подскажет.