Читать книгу "Такси для ангела - Виктория Платова"

Я погладила пальцами точеную голову пантеры.

— Неужели тебе неинтересно узнать, какую дверь оноткрывает?

— На городское кладбище, — сразу же нашелсяЧиж. — Я надеюсь, ты не собираешься ехать туда и выяснять отношения?

— Собираюсь. Более того, я собираюсь взять тебя ссобой.

— И не надейся.

— У меня нет машины. А у тебя есть.

— Да какая у меня машина! Слезы, а не машина.

— А выглядит ничего. — Я повернула голову к окну:там, приткнувшись к тротуару, скучала недорезанная Чижова “копейка”.

— Ну, и как ты себе это мыслишь?

— Дорогу мы знаем. А поводов хоть отбавляй. Например:забыла дискеты, забыла зубную щетку, забыла исподнее…

— Вот это уже ближе к истине, — загоготал Чиж,несказанно оживившись лишь при одном упоминании белья.

— Значит, остановимся на комбидресе.

— Ты что, хочешь пробраться в дом? И что мы там будемделать?

— Понятия не имею… Но ключ и мониторы. И телефон… ИБотболт, который оказывался в нужное время в нужном месте… Это просто сводитменя с ума.

— Оно и видно.

— Думаю, в дом пробраться не получится. Собаки. Мызайдем с центрального входа и для начала попросим попить водички.

— Не держи меня за идиота. Я никуда не поеду. А вместоводички лучше закажу себе кофейку.., за упокой души Аглаи Канунниковой. Твоейпатронессы, царствие ей небесное. Как говаривали Минна, Tea и Софья…

* * *

…Расстояние, которое разухабистый джип ДымбрылаЦыренжаповича Улзутуева преодолел за два с половиной часа, мы, на затрапезной“копейке”, покрыли за четыре. Мне все-таки удалось уговорить Чижа отправиться кДымбрылу Цыренжаповичу. Я не знала, зачем мы едем туда и что будем там искать,и доедем ли вообще… А если доедем, то выберемся ли обратно. Но, в конце концов,можно прикинуться ни в чем не повинным лекарственным растением “лопухобыкновенный” и сказать, что в доме осталась дискета с романом (зубная щетка,комбидрес)… И не был бы так любезен Дымбрыл Цыренжапович…

После с трудом сварганенного сочетания “не был бы таклюбезен Дымбрыл Цыренжапович” я забуксовала. Вряд ли он будет любезен принятьнас у себя.

Хотя…

В ночь убийства он вернулся под утро, в сопровождении двухохранников, которые тотчас же загнали палевых доберманов-демонов в клети исвязались по сотовым со всеми, с кем только можно было связаться. Через сорокминут милиция и “Скорая” уже въезжали на улзутуевское подворье. И ночь кошмаровзакончилась.

Но прежде, чем она закончилась, Дымбрыл Цыренжаповичпоцеловал руки дамам и сказал, что очень сожалеет, что убит горем и не скорооправится от такого потрясения.

Правда, никакого горя в его обветшавших от времени глазах яне заметила. Но это были мои собственные наблюдения, основанные на полномнезнании бурятского этноса.

… — Приехали! — Чиж заглушил двигатель у самыхворот. — Что теперь?

— Сигналь! — коротко бросила я, напряженновглядываясь в силуэты собак, пасущихся возле силуэтов пагод.

Ничего не изменилось.

За мгновение до того, как Чиж нажал на клаксон, параднаядверь особняка отворилась, и на крыльце показался Ботболт. Он двинулся к нам,ничуть не боясь отпущенных на волю доберманов, которые тянули в его сторонублагодарные носы.

Тогда, ночью, Ботболт сказал нам, что сам боится собак. Ещеодна ложь, такая же невинная, как талисман на связке для ключей.

Через пять минут мы уже были в доме.

А еще через минуту произошло непредвиденное.

Ботболт оттеснил меня от Чижа и вежливо бросил ему —Подождите, Петр. Здесь, в столовой.

— А я? — прошептала я моментально запекшимисягубами.

— А вы идите за мной, Алиса.

Мы миновали холл и часть коридора, ведущего в аппаратную. Иостановились перед дверью, на которой две недели назад висел амбарный замок.Теперь никакого замка не было и в помине.

— Наверх по лестнице. Третий этаж, — подсказалБотболт.

Эта лестница была точной копией лестницы левого крылаособняка. Той самой лестницы, на которой у меня было столько шансов сломатьшею. Но теперь я ни разу не оступилась. Может быть, потому, что не знала, кудаупаду: на руки Ботболта или на его тесак.

Преодолев последнюю ступеньку, я очутилась на площадке. Издесь сходство с левым крылом закончилось. От площадки отходил коридор,затянутый темным шелком, с одной-единственной дверью в торце.

— Прямо, — жесткая ладонь Ботболта уперлась мне впозвоночник.

Дойдя до двери, инкрустированной перламутровыми вставками(“Будда врачующий”, похожий на самого Дымбрыла, “Будда созерцающий”, похожий напса, его Ботболта, и совсем уж легкомысленный “танцующий Шива”, похожий наДоржо и Дугаржапа сразу), мы остановились. Ботболт и не думал распахиватьпередо мной дверь, что было совсем уж невежливо.

— Что теперь? Долго мы будем здесь стоять? —взбрыкнула я, искоса поглядывая на Ботболта.

— Входите.

Я подергала ручку, но дверь оказалась закрытой.

— Ну, что вы, ей-богу, Ботболт! Здесь же заперто!

— У вас есть ключ.

— Ключ? У меня?!

— Пантера, которую вы украли, — сказал Ботболт,впрочем, без всякого осуждения.

Я могла возмутиться и состроить из себя оскорбленнуюневинность, но по здравом размышлении делать этого не стала. В моей жизни ужебыла дверь в Аглаин кабинет, куда я, сжираемая комплексом жены Синей Бороды,так и не попала. Интересно, как долго мне будет сниться эта проклятая дубоваядверь? И если я сейчас развернусь на каблуках, то к главной героине моих снов —блондинистой Аглаиной двери, прибавится еще и эта — брюнетистая. Сперламутровыми вставками.

А подобного паломничества в мои спартанские сны я просто непереживу.

Вздохнув, я вытащила ключ из кармана, сунула его в замочнуюскважину и легко повернула.

Дверь подалась.

Я толкнула ее и вошла.

Я сделала это. Я вошла.

Комната, в которую я попала, была такой же темной, как истены коридора. Но это была несущественная деталь, потому что ее украшали трикартины: по одной на каждую стену. А посредине комнаты, прямо на полу, сложивноги по-турецки, сидел Дымбрыл Цыренжапович Улзутуев.

Дымбрыл Цыренжапович медитировал над шахматами.

Эти шахматы не были похожи на огрызки советского серийноговыпуска, оставшиеся в нашей с Райнером-мать-его-Вернером конуре. Эти шахматы небыли похожи на мифологических персонажей из столовой.