Читать книгу "Фонтан - Граниил Орлов"

– Прошу, поверь в меня.

И она снова повысила голос, посмотрев на него со страстью:

– А как же боги?!

Рощин изумился:

– Предсказатель не обещал ничего дурного. Боги на моей стороне…

Каминская крепко прижалась к нему.

– Я верна твоим идеям, Ганнибал, я твоя жена.

И подняв к нему заплаканное лицо, добавила:

– Просто предчувствует женское сердце беду… Прости меня, о мой великий муж, за слабость мою…Прости.

Рощин, лаская её лицо и гладя по волосам, ответил:

– Верь, и я смогу.

Она целует его в губы.

– Верю…И будь что будет.

В это время оркестр играл медленную и грустную музыку, когда лампы на сцене потускнели, вновь прозвучал гулкий голос:

– Ганнибал пересёк Альпы и выиграл несколько битв у римлян, поставив под угрозу существование Рима. Но воспользовавшись моментом, прибегнув к хитрости, Публий Сципион младший начал захватывать карфагенские территории в Испании.

Когда сцена вновь осветилась, то на ней показался Сципион, которого так же играл уже переодетый в римскую форму Рощин. Рядом с ним стоял его главный центурион.

Рощин спрашивал у него:

– Что случилось, почему солдаты встали как вкопанные у храма?

Актёр, играющий центуриона, ответил:

– Мой генерал, внутри храма заперлась вместе со своими слугами жена Ганнибала, царица Эминола. Тяжёлые двери не поддаются, солдаты винят в этом вмешательство богов.

Рощин возмущенно крикнул:

– Что за глупости?! Поджечь храм, и они выйдут сами!

Грозно сверкнув глазами на бывалого центуриона, Рощин ещё громче скомандовал:

– Выполнять!

Оркестр стал играть напряжённую музыку, лампы на сцене вновь начали тускнеть.

– Как вам? – спросил Исаковского Рудак.

Сохраняя тот же взгляд презрения ко всему окружающему, Исаковский ответил:

– Пока что я не уловил сути, играют так себе…

Тем временем на сцене осветился другой угол, где стояло небольшое искусственное дерево, внутри которого сидела Каминская.

Спустя некоторое время рядом с ним, закрыв лицо руками, оказался стоящий на коленях Рощин в роли Ганнибала.

Вокруг дерева поднимались ярко-красные и рыжие ленточки, декорация представляла собой горящее дерево.

Гулкий голос произнёс:

– Сон Ганнибала.

Оркестр наигрывал тихую мелодию.

Рощин, резко открыв глаза, испуганно осматривается по сторонам.

– Я знаю, это только сон! О боги, к чему вы готовите меня?

Заметив дерево и на нём свою возлюбленную, он зовёт её.

– Эминола?! Ты ли это?

Как только Рощин встаёт на ноги и пытается приблизиться к Каминской, рядом с деревом взрываются фейерверки, яркий свет которых ослепляет его, и он вновь закрывает лицо руками и беспомощно падает на колени.

Каминская начинает его звать:

– Ганнибал, где ты? Помоги мне!

Он слышит крик своей возлюбленной, но у него нет сил подняться, и он остаётся на земле. Рощин пытается тянуться вперёд. Жар от пламени обжигает его руки, и он отдёргивает их. Яростно крича, Рощин пытается ухватиться за что-нибудь, чтобы встать, но руки цепляют лишь воздух, не удерживаясь, он сваливается назад.

Игра Рощина блистательна – половина зрителей в зале смотрят на него с полуоткрытыми ртами. Он кричит:

– Эминола, нет!

Представление поражает своей реалистичностью. Зрители замерли в ожидании…

Слышится необыкновенное по красоте пение, оркестр, словно успокоившись, начинает играть легкую и миролюбивую симфонию.

Гулкий голос вновь раздаётся по всему залу:

– В этот день, когда Ганнибал проснулся, он узнал, что Новый Карфаген захвачен и его возлюбленная, не желая сдаваться римлянам, сгорела заживо в храме богини Танит.

Спустившись с объятого пламенем дерева, Каминская лёгким шагом приблизилась к застывшему в мученической позе Рощину и обняла его.

Зрители ещё некоторое время пребывали в лёегком шоке от увиденного, наконец зал наполнился восторженными криками и аплодисментами.

Свет на сцене вновь погас, и на середину вышел тот же странного вида ведущий с бледным, острым, угловатым лицом и так же, как и в первый раз, оглядев бесчувственным взором публику, резко поднял руку, и словно по волшебству в зале наступила тишина.

Гулкий голос ведущего продолжал:

– Текст пьесы про Ганнибала был написан Мариной Волковой, о судьбе которой мы расскажем вам в следующем представлении.

Зрители восторженно захлопали, а Рудак получил необычайное удовольствие, смотря на побелевшее лицо Исаковского.

Вновь засияли яркие лампы, на сцене появилась пружинная кровать и письменный стол. За ним, в одном халате, с ноутбуком сидела Каминская, на кровати лежал тот самый бледный ведущий, очень похожий на Колосова. Он выглядел так, словно был мертвецом, бледное лицо со стеклянным взглядом было устойчиво направлено в сторону стола, на нём не было никакой мимики, даже глаза оставались неподвижными. Было впечатление, что на его месте манекен, в руках у которого планшетка с листом бумаги. То и дело двигая рукой, он неумело изображал действие художника.

Каминская, играя Марину Волкову, подошла к нему и поцеловала в щёку, посмотрев при этом на свой портрет, и легла рядом.

– Ты необычайно талантлив, Ярик… Как мне повезло с тобой.

Вместо ответа Псевдо-Колосов, словно марионетка, продолжает двигать рукой по листку.

Изумлённая таким поведением, Каминская растерянно смотрит на него, после чего переводит глаза куда-то к сцене, будто ища помощи.

– Какая игра, прямо по-настоящему, – слышится чей-то голос неподалёку от сцены.

Каминская судорожно вздрагивает и чуть не вскрикивает, когда он неожиданно хватает её за руку.

На сцену вбегает какой-то человек. Он быстро присаживается на кровать, рядом с Каминской, и, обняв её за плечи, произносит:

– А вот и я…

Каминская оглядывается и широко открывает рот от изумления. Перед ней, улыбаясь и приподняв обе брови, стоит Колосов.

Она что-то шепчет ему на ухо и глазами кивает в сторону его двойника. Тот продолжает машинально двигать рукой.

Настоящий Колосов в свою очередь спокойно закрывает глаза и, порывшись во внутреннем кармане пиджака, достаёт оттуда сложенную вдвое бумагу, которую протягивает Каминской.

Прочитав записку, она поднимает свои огромные изумлённые глаза, он так же спокойно кивает и начинает речь: