Читать книгу "Жажда. Тёмная вода - Ник Никсон"

Игнатов обнял мальчика, тот положил голову ему на плечо.

— Я обязательно тебе помогу, мы справимся вместе. Теперь ты здесь, и это главное.

Локус вдруг резко отпрянул от него.

— Вы хотите меня разрезать?

— Что? — удивился Игнатов.

— Вы об этом подумали. Почему вы так захотели?

У профессора на лице отобразилось смесь удивления и восхищения.

— Невероятно. Новая адаптация в первом поколении. Что еще ты умеешь? Расскажи мне.

— Я слышу мысли, иногда вижу то, что происходило раньше.

— Ты слышишь не только мысли людей, верно?

Локус кивнул.

— Вы сможете меня вылечить? Папа пытался мне помочь, пытался найти лекарство, но заболел и больше не мог работать. У нас кончилась вода. Он боялся, что, если я останусь один, то умру. Тогда он велел найти вас, потому что только вы сможете помочь. И если вы считаете, что меня надо разрезать, чтобы заставить их замолчать, я готов.

Локус послушно лег на кровать.

— Мальчик мой, — с трепетом воскликнул Игнатов. — Конечно, я помогу тебе, мы найдем лекарство от твоей болезни.

— Обещаете?

— Конечно. Ты только отдыхай, набирайся сил, я принесу тебе поесть.

Игнатов жестом указал Грудинину — на выход. В соседнем кабинете профессор вытащил из ящика какие — то лекарства в запечатанных колбах.

— Что это? — спросил Грудинин.

— Седатив. Он уменьшит его мозговую активность.

— Вы хотите его усыпить?

— Он опасен для нас. Пока он не научится контролировать свои силы, его возможности нужно подавлять.

Грудинин встал напротив профессора.

— Постойте, он не один из ваших подопытных. Он живой человек.

— Он не человек! — твердо сказал Игнатов. Затем отдышался и заговорил спокойней. — Неважно, что он выглядит, как мы и говорит на нашем языке. У него гораздо больше общего с темноводными, чем с людьми. Пока он еще юн и не совсем понимает своего потенциала, нужно использовать эту возможность, чтобы приспособить его к жизни с нами.

— То есть приручить, — догадался Грудинин. — Так же как вы приручили тех тварей внизу. Тоже наденете ему ошейник и посадите в клетку? Вы же обещали ему помочь.

— Как вы не понимаете? Алмазов внушил ему идею о болезни, чтобы защитить его. Я уверен, он тоже подавлял его мозговую активность. Локус не болен, ему не нужна помощь. Помощь нужна нам. И защита от него.

— Нет, — Грудинин указал взглядом на шприц. — Я вам не позволю.

— Какой же вы идиот.

— Вы не сможете обуздать его, пичкая этой гадостью. Ему нужна семья и любящие люди. Он добрый мальчик, я это знаю. Он боится, ему нужно помочь справится со страхами.

— Есть звери, которых нельзя приручить. Я знаю это. Я испробовал все способы, и ничего не сумел добиться. Теперь я понимаю почему. Они видят нас насквозь. Ошейник — единственный способ.

Игнатов набрал лекарство в шприц.

Включилась звуковая тревога.

— Что это? — спросил Грудинин.

— Вторжение. Мне нужно в центр наблюдения, — профессор убрал шприц в карман. — Присмотрите за ним, я скоро вернусь.

Грудинин не обнаружил Локуса в медицинском блоке. Мальчик находился в помещении с заспиртованными тварями. Смотрел на мертвые тела внутри стеклянных колб и плакал.

— Он обманул. Я не болен, так ведь? — спросил Локус с ненавистью в голосе.

— Нет. Ты здоров. Просто ты другой.

Из каждой колбы на них смотрели застывшие в агонии заспиртованные морды.

— Они боялись его, умоляли отпустить. Он мучил их, а потом убил. Это он — тварь.

— Я не позволю ему сделать то же с тобой.

— Почему люди такие злые?

— Порой мы способны на страшные поступки и нам кажется, что у нас есть на это оправдание.

Локус вздохнул.

— Что они вам сделали?

— Мы слишком разные, жизнь сталкивает нас, когда наши интересы совпадают. Борьба неизбежна. Побеждает сильнейший.

— Я не хочу, чтобы такое продолжалось. Почему все не могут просто спокойно жить?

— Порой не все происходит так, как нам хочется. Я не хотел, чтобы умер Морошка, но это случилось. Мне очень больно от этого, и я буду винить себя до конца своих дней. Но так случилось. Тебе надо смириться, что ты не всесилен.

— Вы тоже врете, как и все они.

— Ты можешь читать мои мысли, убедись, что я не вру.

— В ваших мыслях не меньше вранья, чем в словах. Вы врете самому себе. А они, — он посмотрел на тварей в колбах. — Намного честнее людей.

Грудинин присел на корточки, посмотрел Локусу в глаза.

— Ты соврал Кобальту, чтобы прийти сюда. Ты такой же, как мы, что бы ни говорил профессор, и в этом нет ничего плохого.

— Иначе Кобальт не пошел бы со мной.

— Тебе стыдно?

Локус подумал, кивнул.

— Несовершенства формируют личность. Главное, как ты к этому относишься, готов ли признавать ошибки. Не нужно сторониться себя.

— Это ваши ошибки. Не мои! Ненавижу! Ненавижу!

Грудинин обнял Локуса, и тот разрыдался.

— Ты, правда, хочешь помочь? — спросил мальчик успокоившись.

— Конечно. Сделаю все, что скажешь.

— Они страдают, я чувствую их боль. Выпусти их.

* * *

От нескончаемой череды взрывов и автоматных очередей у Витьки звенело в ушах. Коридоры и помещения Мида заволокло дымом, воняло жженым деревом и горелым порохом.

Нужно отдать должное Оперу и его интуиции. Когда Витька сбежал в тоннель, тот скомандовал закрыть внутренний люк в Мид. Дружинникам потребовалось полчаса, чтобы взломать его. За это время все гражданские эвакуировались наверх и забаррикадировались.

После того как дружинники проникли в здание, началась резня. Защитники и захватчики встречались в коридорах, бились врукопашную. Трупы валялись повсюду. Видеть их было невыносимо больно.

Между третьим и четвертым этажами захватчиков встретили тяжелые стальные ворота, установленные недавно для защиты от тварей. Теперь только этот последний рубеж отделял мидовцев от окончательного истребления.

Защитники вели отчаянный оборонительный огонь через небольшие отверстия между стальными листами. Захватчики проделали несколько попыток взять ворота в лоб, но потерпели поражение, потеряв много людей, и закрепились у лестницы.

— Сделаем живую бомбу и подорвем их изнутри, — предложил бывший бомж, тыкая в Витьку измазанным в крови пальцем.