Читать книгу "Основание. От самых начал до эпохи Тюдоров - Питер Акройд"

Ни одного короля так не превозносили его современники, как Генриха V. Все сомнения по поводу войн во Франции были забыты ради его воинской славы. Он был благочестив и величествен, он был целомудренным и истовым. Он был так же щедр к своим друзьям, как беспощаден к врагам; он был предусмотрительным и великодушным, скромным и умеренным. Он был образцом средневекового короля, но существовали и другие мнения. Пьесу Шекспира «Генрих V» можно интерпретировать и несколько по-другому — как рассказ о военном тиране, который поставил все на хвастливое завоевание Франции. Чего же он достиг в конце концов? Когда все, захваченное во Франции, было отвоевано назад, мечта о двойной монархии рассеялась, и трофеев осталось очень мало. Все было сделано ради гордости принца.

Можно отметить еще одно трудноуловимое и неожиданное последствие возобновления Генрихом V Столетней войны. На английском языке теперь говорили все подданные короля. Все его письма написаны на английском, и автор «Деяний Генриха V» обращается к «Anglia nostra» — «нашей Англии». Первый документ королевской администрации, написанный по-английски, датирован 1410 годом. Лондонская гильдия пивоваров стала делать свои записи на английском языке с начала 1420-х годов, ссылаясь на тот факт, что «бо́льшая часть палаты лордов и заслуживающие доверия члены палаты общин начали вести свои дела на родном языке».

Теперь архиепископ Кентерберийский привычно говорил об «английской церкви» как о неотъемлемом элементе Вселенской церкви, и церковный собор 1414 года заявил, что «если понимать нацию как людей, отличающихся от других кровными связями и привычкой к единству или особенностями языка… то англичане — настоящая нация». Тот факт, что об этом заговорили, позволяет предположить, что в предыдущие периоды единство нации не казалось самоочевидным. В XV веке также постоянно предпринимались попытки противопоставить процветающую Англию и бедственное положение Франции. Это был способ отдалиться от наследия франкоговорящей королевской семьи и франкоговорящего двора, которые правили страной последние три столетия.

Первое дошедшее до нас письмо на английском датируется зимой 1392 года. Но больший интерес с точки зрения изучения повседневных забот людей представляет несколько более поздняя записка, тоже написанная по-английски. Она была «написана в Кале, на этой стороне моря, в первый день июня, когда все идут обедать и часы бьют полдень. Из всех домов кричат вслед за мной и зовут спускаться. Немедленно спускайся обедать! И ты давно знаешь, какой ответ я им дам». Так и слышится: «Спускайся! Спускайся!»

30

Какими другие видят нас

Другие народы часто обвиняли англичан в грехе гордыни; эта черта считается характерной для всей нации. Французский хронист XIV века Жан Фруассар описывал «великое высокомерие англичан, которые обходительны только с представителями своего народа и больше ни с кем». Немецкий рыцарь Николас фон Поппелау побывал в Британии в 1484 году и жаловался, что «англичане считают себя самыми умными людьми в мире», а также думают «что за пределами Англии мир не существует». Пятнадцать лет спустя путешественник из Венеции заявил, что «англичане очень любят самих себя и все, что им принадлежит». Стоит им только увидеть симпатичного иностранца, как они заявляют: «Он выглядит, как англичанин».

Жители других стран были уверены, что у англичан есть хвосты. Греки с Сицилии, которым пришлось пережить нашествие английских крестоносцев в 1190 году, отзывались о них как о «хвостатых англичанах». В конце XIII века шотландские солдаты, осажденные в замке Данбар, кричали с крепостных стен: «Вы, английские собаки с длинными хвостами! Мы убьем вас всех и отрежем ваши хвосты!» Возможно, первоначально подобные оскорбления были связаны с длинными волосами, которые завязывали сзади в хвост, и постепенно стали выражать негодование и возмущение в целом.

Французы обвиняли англичан в том, что последние много пьют и вероломно строят козни; понятие о «коварном Альбионе», актуальное в XVIII и XIX веках, имеет длинную предысторию. Англичане были холодными и флегматичными, они были нечувствительны к страданиям других и к своим несчастьям. Они не боялись смерти. Именно поэтому они сражались с такой яростью; они, практически не скрываясь, воровали друг у друга и убивали друг друга. Иногда они даже убивали своих королей. Так они стали известны своей жестокостью.

Сами англичане признают за собой многие из этих грехов. Автор «Жизнеописания Эдуарда II» (Vita Edwardi Secundi) в начале XIV века утверждал, что его соотечественники отличались «гордостью, ремеслами и вероломством». Ранульф Хигден из Честера в тот же период описывал своих сограждан как пьяных, заносчивых и нечистых на руку. Эта неумеренность в употреблении крепких напитков была частой причиной для жалоб, ее так часто описывали и проклинали, что она стала почти карикатурной. В 1473 году папский легат в Англии писал, что «по утрам они благочестивы, как ангелы, но после обеда больше похожи на дьяволов». Возможно, некоторые характерные черты нации не меняются никогда.

31

Простой человек

Если бы сын Генриха был объявлен королем сразу после смерти отца, его бы пришлось короновать прямо в пеленках, поэтому было решено, что разумным будет подождать с миропомазанием до того времени, пока мальчик не достигнет сознательного возраста. Ничто так не навлекает на страну несчастья, как малолетний король, окруженный магнатами, которых не волнует ничего, кроме их интересов. В самом деле, за время долгого правления Генриха VI, продолжавшегося почти сорок лет, судьба правящих домов Англии прошла через огромное количество ошеломляющих злоключений — так много было перестановок и сюрпризов, так много побед и поражений, что критик XIX века Уильям Хэзлитт описывал страну как «прекрасный пример медвежьего садка». Это была эпоха, когда состоялся ряд битв, ставших известными как Война Алой и Белой розы.

Три брата осуществляли управление страной за несовершеннолетнего короля. Их можно представить как драматических персонажей. Первым из них, самым младшим дядей, был герцог Глостер, тот, которому Генрих V доверил жизнь и безопасность своего сына. Старший дядюшка, герцог Бедфорд, был выбран умирающим королем, чтобы защищать и расширять завоеванные у Франции территории; война продолжалась, как и раньше. Генрих Бофорт, сын Джона Гонта и, таким образом, двоюродный дед короля, был епископом Винчестерским; он стал лорд-канцлером Англии и, таким образом, главным чиновником страны. Он был незаконнорожденным, но последующая женитьба Джона Гонта на матери Бофорта Екатерине Суинфорд придала его статусу законность.

Но братья, законные или незаконные, могут ссориться. Глостер пожелал получить титул регента, который фактически подразумевал под собой контроль над страной. Вместо этого, по требованию Бедфорда, его именовали только «лордом-протектором», обязанным уступать старшинство всякий раз, когда старший брат возвращался из Франции в Англию. Также Глостер ссорился с Бофортом по поводу того, в каком направлении должно следовать королевство, и их соперничество зашло так далеко, что в 1452 году они были практически в состоянии междоусобной войны. Бофорт собрал армию в Саутуарке, где находился его дворец, а Глостер приказал мэру Лондона не пускать это войско на Лондонский мост. Бедфорду пришлось приехать из Франции, чтобы добиться соглашения между ними. Они были словно собаки, дерущиеся за кости власти.