Читать книгу "Дневник Гуантанамо - Мохаммед ульд Слахи"

Есть и обратная сторона того, что мы, заключенные, проводим время вместе, особенно если знаем друг друга только по лагерю: обычно мы очень скептично настроены по отношению друг к другу. Но в этом плане я был спокоен, потому что мне было совершенно нечего скрывать.

— Они приказали тебе разузнать у меня что-то? — спросил он меня.

Я не был удивлен, потому что подозревал его в том же самом.

— Тарик, расслабься и просто думай, что я шпионю за тобой. Держи язык за зубами и говори только о том, о чем ты можешь спокойно рассказать, — ответил я.

— У тебя нет секретов? — поинтересовался он.

— Нет. И я разрешаю тебе представить им любую информацию, которую ты узнал обо мне, — сказал я.

Я точно помню первый день августа, когда военный специалист, которая называла себя Эми, вбежала в мою камеру и, улыбаясь, поприветствовала меня:

— Ас-саляму алейкум.

— Уа-алейкум ас-салям! Tetkallami Arabi? — поприветствовал я ее и спросил, говорит ли она на арабском.

— Не говорю.

На самом деле Эми уже использовала все слова, которые знает на арабском, — приветствие. Эми и я сразу начали общаться так, будто были знакомы уже много лет. Она изучала биологию и вступила в армию США, скорее всего, чтобы заплатить за свое образование в колледже. Многие американцы так делают: учеба в колледжах США чертовски дорогая.

— Я помогу тебе завести сад, — сказала Эми.

Очень давно я просил следователей достать для меня несколько семян, чтобы проводить разные эксперименты и, возможно, выращивать что-нибудь в агрессивной почве Гуантанамо.

— У меня есть опыт садоводства, — продолжила она.

И в самом деле, оказалось, что у Эми был опыт: она помогла мне вырастить подсолнухи, базилик, полынь, петрушку, кинзу и всякое такое. Но, несмотря на то как она мне помогала, я продолжал ворчать по поводу одного-единственного негативного эпизода, в котором она заставила меня поучаствовать.

— У меня проблема со сверчками. Они уничтожают мой сад, — пожаловался я.

— Возьми мыло, смешай его с водой и каждый день распыляй его понемногу на растения, — предложила Эми.

Я слепо последовал ее совету. После этого я стал замечать, что зелень выглядит больной и плохо растет. Чтобы проверить мои опасения, я решил наносить разбавленное мыло только на половину растений и посмотреть, что из этого выйдет. Понадобилось совсем немного времени, чтобы увидеть, что мыло было причиной проблем, и я окончательно перестал пользоваться этим методом.

После этого я говорил Эми:

— Я знаю, что ты изучала: ты изучала, как убивать растения разбавленным мылом!

— Заткнись! Просто ты в чем-то ошибся.

— Неважно.

Полковник Форест представил мне Эми, и с этих пор она полностью взяла мое дело в свои руки. По какой-то причине специальная команда подумала, что я не буду уважать ее и со скепсисом относились к выбору ее кандидатуры. Но им не о чем было беспокоиться: Эми относилась ко мне как к брату, а я относился к ней как к сестре. Конечно, кто-то может подумать, что это все уловки следователей, чтобы получить от меня нужную информацию: они могут быть дружелюбными, общительными, гуманными, щедрыми и чувственными, но они все еще злобно и с подозрением относятся ко всему. Разумеется, есть объективные причины сомневаться в намерениях следователей, хотя бы из-за сути их работы. Главная задача следователя — получить всю информацию от источника, и чем она мрачнее, тем лучше. Но следователи тоже люди, у них есть чувства и эмоции. Меня непрерывно допрашивали с января 2000 года, и я видел разных следователей — хороших, плохих и каких-то средних между ними. Правительство США назначает заключенному Гуантанамо команду следователей, которая проводит с ним каждый день, затем их сменяет новая команда, и так без конца. Так что, нравится вам это или нет, вам придется научиться жить со своими следователями и попытаться извлечь из жизни самое лучшее. Более того, я отношусь ко всему, основываясь на том, что они мне показывают, а не на том, что они могли бы скрывать от меня. Это правило я применяю со всеми, включая моих следователей.

Так как я никогда не занимался полноценно английским языком, мне была нужна, да и до сих пор не помешает, помощь в совершенствовании моих языковых навыков. Специалист Эми усердно работала над этим, особенно над моим произношением и грамотностью. Когда дело доходит до орфографии, английский становится отвратительным: я не знаю ни одного другого языка, в котором слово «полковник» пишется как «Colonel» и произносится как «Kernel». Даже носители языка испытывают колоссальные трудности с тем, что одни и те же буквосочетания не всегда произносятся одинаково.

А еще предлоги в английском совершенно нелогичны, вам просто приходится заучивать их. Помню, я все время говорил «I am afraid from…», а Эми поправляла меня: «Afraid of». Уверен, я сводил ее с ума. Моя проблема в том, что меня учили языку не те люди, а именно: полуграмотные служащие Вооруженных сил США. Поэтому мне нужен был тот, кто заменит мой неправильный английский на правильный. Может, все-таки существует шанс научить старую собаку новым трюкам, и это именно то, чем доблестно занималась специалист Эми. Думаю, у нее хорошо получалось, хотя порой нам было очень тяжело. Эми однажды забыла, что я нахожусь рядом, и сказала что-то вроде: «Amana use the bathroom»[128], и я спросил:

— О, Amana — это какое-то слово, которое я упустил?

— Даже не лезь в это! — ответила она.

Эми учила меня американскому английскому.

— Но британцы говорят так-то и так-то, — сказал я.

— Ты не британец, — ответила она.

— Я просто хочу сказать, что это слово можно произнести по-разному, — сказал я.

Но она не смогла объяснить мне все необходимые правила грамматики. Будучи носителем языка, специалист Эми чувствует язык, а я нет. Помимо своего родного языка, она говорила на русском и собиралась преподавать его мне. Я хотел изучить русский, но у нее было мало времени, и через какое-то время я потерял всякое желание. Такой ленивый человек, как я, не выучит новый язык, пока обстоятельства не заставят его это сделать. Эми очень хотела изучить арабский, но и на это у нее тоже не было времени. Ее работа занимала уйму времени и днем, и ночью.

К этому моменту мое состояние здоровья стало намного лучше, чем в Иордании, но я все еще весил меньше нормы. Моя иммунная система отказывалась работать, я подолгу болел, и с каждым днем мое состояние заметно ухудшалось. Иногда сопровождающая команда вела меня мимо стены с зеркалом, и мне становилось страшно при виде моего лица. Это было жалкое зрелище. Хотя еда в лагере становилась все лучше и лучше, мне это совершенно не помогало.