Читать книгу "Поле боя - Василий Головачев"

– Он жив.

– Все равно ваши кондиции более впечатляющи, а ему теперь придется долго восстанавливаться. Итак?

– Нет.

– Жаль. – Мережковский вздохнул, направляя ствол «глушака» на Панкрата, и в это время в дверь номера кто-то постучал.

Заместитель начальника «Психодава» оглянулся, и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы Панкрат метнул в Мережковского нож.

Вскрикнув, тот выронил «глушак» – нож попал ему в руку, схватился было второй рукой за карман плаща, но Панкрат был уже рядом, щелчком пальца в кадык отправил Мережковского в бессознательное состояние и прыгнул в прихожую, где уже стоял громадный загорелый парень, телохранитель Архипа Ивановича. Конечно, он был тренирован и вооружен, но вряд ли рассчитывал нарваться на атаку, зная, что шеф не один. На первый удар Панкрата – в лицо – он среагировал, заслонившись локтем, но второй – в пах – пропустил, и Панкрат добил его ребром ладони по шее. Прислушался к тишине в коридоре – никто не спешил к номеру, никто не поднимал тревогу. Тогда он в течение нескольких секунд оделся в обычный свой джинсовый костюм, рассовал по карманам метательные пластины, подобрал выпавшие у Мережковского и Зинчука «болевик» и «глушак» и выбрался из номера через окно спальни. Спрыгнул со второго этажа на траву за асфальтовой дорожкой под стеной здания, бесшумно рванул к автостоянке базы, где сел в «рафик» «Скорой помощи» и подъехал к воротам базы.

– А, это вы, товарищ полковник, – сказал часовой, включив на мгновение фонарик. – Куда это вы так рано?

– Задание, – коротко ответил Панкрат.

Часовой открыл ворота, и вскоре Воробьев был уже далеко от бывшего туберкулезного диспансера, приспособленного «Психодавом» для своих нужд.

«Рафик» он оставил на Кольцевой автодороге, присмотрел себе пятитонный самосвал возле дорожного ресторана, на неохраняемой стоянке, открыл дверцу кабины и спокойно вывел грузовик на трассу, воспользовавшись специальными навыками диверсанта, освоенными им за много лет службы. Через четыре часа он был в Осташкове, где Лида с рыданием поведала ему о том, что дети исчезли.

– Когда? – спросил он, обнимая жену, испытывая жуткое чувство холодной ненависти.

– Я только что из милиции… позвонили из школы и из садика… Антона и Настю забрала какая-то женщина, сказав, что она родственница… сижу теперь и жду…

– Где охранники?

– Утром куда-то исчезли.

Они сделали это, пока я ехал, подумал Панкрат как о чем-то обыденном. Мережковский очнулся и дал команду похитить детей, чтобы я не рыпался. Где их теперь искать?

– Успокойся, – сказал он деревянными губами, поглаживая Лиду по спине. – Мы их найдем. Посиди дома, я съезжу в школу и в сад, выясню, как выглядела женщина.

– Я с тобой.

В дверь дома кто-то постучал.

Панкрат резко отстранил жену, шепнул:

– Спрячься в спальне.

Лида безмолвно направилась в спальню, и в это время снаружи раздался чей-то знакомый голос:

– Эй, хозяин, открывай, принимай гостей.

Панкрат открыл дверь и с облегчением увидел улыбающиеся лица Ираклия Федотова и Егора Крутова.

МОСКВАДЖЕХАНГИР

Очередные попытки «тающих» ликвидировать свидетелей в Алтайском крае и Ветлуге провалились. Но не череда неудач ликвидаторов заставила Джехангира задуматься о странности происходящего и даже не таинственное похищение Дмитрия Лысцова, командира ЛООС, а поведение Умара Тимергалина. Психотерапевт и экстрасенс все реже звонил и все чаще отказывался от встреч под разными предлогами, а также практически перестал консультировать Джехангира, помогать в решении возникающих проблем. Советы же его сводились теперь в основном к одному: лучший выход из создавшегося положения – отставка, уход из Легиона, обрыв всех связей с РВС. Это забавляло и одновременно злило Мстислава Калиновича, пока он наконец не прислушался к голосу собственной осторожности и не пришел к выводу, что Тимергалин ведет себя так неспроста. То ли он решил вообще порвать с кругом людей, входящих в систему Реввоенсовета, то ли в самом деле увидел опасность, угрожающую РВС в будущем. В таком случае следовало поговорить с ним по душам и выяснить причины его нежелания общаться с тем, кого он спас от неминуемой смерти в Жуковских лесах.

Однако Тимергалин и на этот раз отказался приехать к Джехангиру, сославшись на занятость.

– Умар, в чем дело? – вспылил Джехангир, прижимая к уху трубку мобильного телефона. – Что случилось? Ты заболел? Мы не встречались месяц, и у тебя снова не находится для меня двух часов. Или ты нашел других покровителей?

– У меня нет покровителей, – бесстрастно ответил Тимергалин.

– Тогда почему ты себя так ведешь? Мне нужен твой совет.

– Мстислав, я действительно занят. Могу лишь посоветовать тебе не ехать туда, куда ты собрался.

– Откуда тебе известно, куда я собираюсь ехать?

– Неважно. Я знаю, что ты хочешь возглавить группу «тающих» ЛООС для ликвидации своего бывшего ученика Егора Крутова. Не делай этого, он тебе уже не по зубам. В крайнем случае пошли профессионалов покруче.

Джехангир хмыкнул, но, так как привык доверять советам экстрасенса, возражать ему не стал.

– Когда мы сможем увидеться? Я могу в конце концов подъехать к тебе.

– Может быть, на следующей неделе, я позвоню.

– Ну хорошо, скажи тогда хотя бы, кто захватил Лысцова?

Короткое молчание в трубке и короткий ответ:

– «Психодав».

Затем связь прервалась.

Джехангир выругался, бросил трубку на стол и принялся мерить шагами кабинет. Успокоившись, вызвал аналитиков Легиона Успенского и Башкина и до обеда работал с ними, обсуждая проблемы, возникшие в связи с деятельностью таинственного фактора, мешающего работе ЛООС в частности и Легиона в целом. Фактор этот пока никак не обозначил свои приоритеты и цели, не проявил сеть своих исполнителей, но все больше начинал сказываться на работе огромного отлаженного механизма, которым за последние два года стал РВС, включивший в орбиту своего движения многие государственные структуры, создавший свою армию – Легион и готовый к перехвату власти.

В два часа дня Мстислав Калинович позвонил Валягину, собираясь предложить ему вместе пообедать, и был чрезвычайно озадачен, когда председатель РВС сухо ответил ему, что занят. У Джехангира даже вырвался смешок, уж очень голос Винсента Аркадьевича напоминал голос Тимергалина.

– Вы словно сговорились, Винсент, – сказал он, чувствуя нарастающую в душе злость. – Только что мне во встрече отказал Умар.

– Я с твоим другом не сговаривался, – тем же тоном отрезал Валягин. – А ты поразмышляй, в чем причина его отказа.

– Уже поразмышлял.

– Ну?