Читать книгу "Воспоминание о будущем - Михаил Хазин"

При этом новые бедные довольно быстро поймут, что лишены тех возможностей, которые у них были, навечно: даже в середине прошлого века возврат в категорию среднего класса занял как минимум 20 лет (с конца 20-х до конца 40-х годов), в реальности еще больше. То есть фактически в средний класс вернулись не столько сами его представители 20-х годов (которым тогда было условно 30-40 лет), а скорее их дети (резкий рост доходов в возрасте после 50 – довольно большая редкость). В нынешней ситуации и жертв будет существенно больше, и срок восстановления реальных доходов будет бо́льшим. Напомню, как это видно из приведенной выше картинки, что уровень зарплат конца 70-х годов так и не был превышен до 2008 г., они находятся на уровне 50-х годов.

Сами новые бедные, скорее всего, к экстремистскому поведению склонны не будут (страх перед государством у них в крови, они сами поощряли все более и более жесткие меры по защите своего статуса и своих активов, будучи средним классом). Кроме того, такое поведение либералам вообще не свойственно, поскольку нужно принимать на себя серьезную ответственность.

Но вот об их детях этого уже сказать будет нельзя. И таким образом, восстановится феномен Российской империи конца XIX – начала XX в., когда подавляющая часть интеллектуальной элиты поддерживала борьбу террористов против государства.

Тогда это было связано с тем, что на фоне разрушения феодального государства и начала промышленной революции появилось большое количество специалистов-профессионалов, которые люто ненавидели сословное общество (трудно ожидать от человека, который 20-25 лет напряженно работал для достижения неких позиций в общественной и государственной иерархии, чтобы он равнодушно относился к тому, что аналогичное место занимает юнец, единственным преимуществом которого является происхождение). Для колониальных стран эта проблема решалась вывозом наиболее бойких представителей новой (не аристократической) элиты за пределы страны, в колонии. Для России такого пути не было, результат, в общем, известен.

Аналогичная ситуация будет после острой стадии кризиса во всех развитых капиталистических странах: практически все представители бывшего среднего класса (т. е. новые бедные) начнут так или иначе поддерживать антиэлиту в деле разрушения либерального государства, которое не исполнило своих (пусть и неявных) обязательств по отношению к значительной части общества. А с учетом количества переселенцев и беженцев в Евросоюзе и наличия негритянского и латинского населения в США, общее количество желающих поучаствовать в различных экстремистских проектах будет достаточным. И многочисленные спецслужбы, которые постоянно готовят те или иные провокации, в том числе друг против друга, скорее всего, ситуацию не удержат, если вообще не будут ее усугублять. Что видно уже на примере отношения к Трампу.

Именно это разрушение системы социальной стратификации, отношений между общественными группами, каждой отдельной стратой и институтами государства и есть главная проблема посткризисного мира. Описанная выше в интервью «Комсомольской правде» в начале осени 2008 г. картина как раз показывает, как изменится ситуация для бывшего среднего класса. Но будут и другие проблемы, например, статус чиновника нижнего и среднего уровня уже не будет давать достаточного дохода для попадания в новый средний класс (который будет составлять не 5070 % населения, а в лучшем случае процентов 15).

Будут большие проблемы с судами и другими государственными институтами, поскольку они сегодня совершенно непривычны для решения проблем между бедными. Это потребует принципиальной перестройки всего государственного механизма, причем сегодня не очень понятно, на каких принципах он должен быть построен, вернуться к системе самоуправления XIX в., скорее всего, с современным человеком не получится. Собственно, на эту тему можно рассуждать еще очень много, но она уже носит не столько экономический, сколько социальный характер.

Еще одна принципиальная государственная конструкция, с которой придется что-то делать. Сейчас доходы домохозяйств в США находятся на уровне конца 50-х годов, после кризиса они свалятся в 20-е годы ХХ в. Но в это время значительная часть населения США (сельское население постепенно снижалось, но к концу 20-х годов еще превышало 50 %) умела кормить себя сама. Оно либо непосредственно занималось сельским хозяйством, либо обслуживала сельское хозяйство, т. е. могло получить необходимые навыки из первых рук либо же вышло в первом-втором поколении из сельских жителей. Уж огороды-то практически все умели сажать. Сегодня в сельском хозяйстве в США занято всего 4 % населения страны, причем это уже абсолютно индустриальная, чтобы не сказать постиндустриальная отрасль экономики, каждый представитель которой вряд ли способен самостоятельно вырастить теленка или разбить огород у себя во дворе.

Поскольку совокупный спрос по итогам кризиса резко (в два раза!) упадет, многие индустриальные технологии в сельском хозяйстве станут не просто нерентабельными, часть из них вообще не сможет воспроизводиться (у нас есть соответствующий опыт 90-х годов, а ведь в России спад доходов населения достиг в пике всего 40 %). То есть понадобится значительно больше людей в сельском хозяйстве, при этом все равно остается вопрос как (и за счет каких финансовых потоков) кормить чисто городское население.

Еще более сложным является вопрос, куда, собственно, направлять тех, кто будет совсем не в состоянии что-то в такой ситуации заработать. Уже упомянутый выше Гарольд Икес в 30-е годы решал этот вопрос путем строительства инфраструктуры (и для пары-тройки миллионов, судя по всему, этот вопрос так и не решил, они умерли от голода), но методы, которые он использовал для создания трудовых армий из бывших фермеров и рабочих, сегодня вряд ли возможны для конструктивного труда клерков и продавцов.

Вообще государство крайне редко сталкивается с такими проблемами в режиме реального времени, обычно они затягиваются на десятилетия. Может быть, имеет смысл привести в качестве примера СССР, где резкий рост городов в 30-50-е годы прошлого века в реальности создает проблемы до сих пор. У нас до сих пор во многих городах не существует нормальной городской среды, поскольку они создавались не веками, а в лучшем случае десятилетиями, многие из них до сих пор представляют собой конгломерат заводских поселков. Именно это, а вовсе не отсутствие культуры русского человека приводит к многочисленным сетованиям российских либералов. А вот теперь представим себе, что аналогичные проблемы (только в противоположном направлении, не концентрации городского населения, а наоборот, его расселения) нужно будет решать за 2-3 года…

Собственно, приведенные выше рассуждения показывают масштаб событий, а уточнения их, в общем, носят не столько экономический, сколько социологический и психологический характер. Я обозначил только некоторые из проблем, в реальности их куда больше, при этом решения будут приниматься конкретными политиками, и их методы будут принципиально зависеть от того, в рамках какого ГП они будут действовать. Поэтому эту тему я в дальнейшем рассматривать не буду, приведу только одно (сильно неформальное) соображение.

Вообще говоря, существуют три базовых идеологических направления, которыми можно координировать большое количество очень бедных (чтобы не сказать постоянно голодающих) и очень злых людей. Это национализм, религиозный фундаментализм и коммунизм. Причем первые два себя уже проявили (в странах Восточной Европы национализм себя проявляет в полной мере, для Украины и стран Прибалтики уже и о фашизме можно вспомнить; религиозный фундаментализм исламского толка вполне себя проявляет в странах Западной Европы, не говоря уже о феноменах типа Талибана или ИГИЛа), а вот третий практически незаметен. Если исходить из китайской концепции о связке трех сил (взаимодействие всегда не парное, а тройственное, причем если две силы в пассиве, а одна активная, то она и выигрывает; а если две в активе, а третья в пассиве, то побеждает как раз пассивная), то именно коммунизм должен в конце победить. Отметим, что это полностью отвечает логике Маркса, хотя вывод этот носит не совсем научный характер.