Читать книгу "Дети из камеры хранения - Рю Мураками"

— Мы ведем репортаж со склада в порту Иси-номаки. Как уже сообщалось, тайфун номер 12 устремился на север и вызвал серьезные разрушения вдоль тихоокеанского побережья Центральной и Северной Японии, что вызвало справедливую критику в адрес излишне оптимистичных прогнозов Национального метеоуправления. Но на фоне этого стихийного бедствия разыгралась довольно необычная, волнующая человеческая драма, о которой мы и собираемся рассказать. Учебное судно, принадлежащее Исправительному центру несовершеннолетних преступников, во время учебного плавания спасло или, правильнее будет сказать, «захватило» — экипаж тонущего таиландского судна, нелегально промышлявшего в наших водах. Мы приехали сюда для того, чтобы поговорить с курсантами, приходящими в себя после схватки с бурей и отважной спасательной операции. Но предварительно мы должны объяснить, что для сохранения инкогнито заключенных их лица будут скрыты, а голоса изменены. Мы будем обращаться к ним, называя не имя, а номер. Ну что ж, Номер Три, как вы сейчас себя чувствуете?

— Я устал, — ответил Номер Три, то есть Хаяси.

— Еще бы не устали! — восторженно воскликнул репортер. — А вы как себя чувствуете, Номер Один?

— Представьте себе, я тоже подустал, — отвечал тот. — Во время шторма меня поддерживал адреналин, но как только мы вошли в гавань, я понял, насколько измотан.

— Вы говорите, как настоящий моряк! На берегу вам труднее, чем в море! А теперь скажите, Номер Шесть, вы знали, что спасаемое вами судно — браконьерское?

Шестым номером был Кику, который не стал отвечать. От бьющих в спину ламп было жарко, а человек, державший перед ним отражающий щиток, глазел на него и жевал резинку.

.. — Что ж, вполне объяснимо, что после всего пережитого трудно найти слова. Номер Пять, что вы могли бы сказать по этому поводу?

— Что это, телевикторина? — пробормотал Номер Пять, в замешательстве подавшись вперед.

В металлической пластине перед лицом Кику отражался Яманэ, который, скорчившись и обхватив руками мешок с цементом, сидел на полу. Еще до приезда телевизионщиков инспектор сказал, что не стоит везти Яманэ в больницу, что ему станет лучше, если дать ему как следует отоспаться. И действительно, после таблетки аспирина он уснул и спал до тех пор, пока его голову не задел один из толстых, змееподобных телевизионных кабелей. Яманэ судорожно дернул ногами и схватился за голову. Из его горла вырвался тяжелый стон. Содрогаясь всем телом, он приподнялся и, держа перед собой руку, как штык, с пронзительным криком каратиста обрушился на мешок с цементом. В течение нескольких секунд все окружающие — охрана, телевизионщики, заключенные — смотрели, как Яманэ в ярком свете софитов молотит мешок с цементом.

— Что за черт? — сказал тот телевизионщик, что жевал резинку. — Что ты себе позволяешь, мать твою! Передача в самом разгаре!

Но Яманэ, не обращая внимания ни на него, ни на окруживших его охранников, продолжал разносить мешок в клочья. Наконец он затих, сел, сложив руки на груди, крепко зажмурившись и кусая губы, словно пытаясь себя контролировать. Один только Кику знал, что он пытается вспомнить, как стучит сердце его сына.

— В чем дело, парень? — сказал немолодой полицейский, положив руку на плечо Яманэ. Тот открыл глаза и, умоляюще сложив ладони, посмотрел на него снизу вверх.

— Прошу вас… ведите себя… тихо, — проговорил он сквозь стиснутые зубы, и опять послышался тот самый стон.

— Он что, того? — спросил продюсер, покрутив пальцем у виска, а другой полицейский, помоложе, подошел к Яманэ сзади и ткнул его в плечо дубинкой.

— Прекратите! Пожалуйста! — сказал Яманэ, прижимая руки к груди и подергивая головой.

— Эй! Парень! — сказал полицейский, продолжая тыкать Яманэ дубинкой. — Что с тобой? Ты мешаешь людям с телевидения, ты слышал? Давай кончай.

Кику услышал, как Яманэ пробормотал: «Поздно, слишком поздно». Дальнейшее произошло так быстро, что Кику не смог бы, пожалуй, восстановить точную картину действий Яманэ. Очевидно, он вскочил, развернулся в воздухе и нанес мощный удар рукой. В следующее мгновение пожилой полицейский лежал в клубах цементной пыли со сломанной челюстью. Второй охранник замахнулся на Яманэ дубинкой, но тот уклонился вправо и нанес ему удар ногой в заднюю часть шеи. Все услышали, как хрустнули кости. Охранник рухнул вперед, опрокинув стойку с прожектором. Огромная лампа взорвалась, и ведущий передачи со стоном упал на колени: в глаза ему попали осколки стекла. Он начал было протирать глаза, но Яманэ ударил его ногой в подбородок, и ведущий упал на спину.

При виде случившегося телевизионщики молча обратились в бегство.

— Ложись! Все на пол! Быстро! — приказал один из полицейских заключенным и телевизионщикам, пока другие полицейские вытаскивали оружие. Отдавший приказ ринулся к Яманэ с пистолетом в руке, но выстрелить не успел: Яманэ встал на его пути и ткнул ему пальцами в глаза. Раздался хлюпающий звук. Пистолет упал на пол и выстрелил. Пуля попала в автобус и рикошетом отскочила в мешок с цементом. Все, у кого было оружие, нацелили его на Яманэ.

— Стойте! — закричал, выбегая вперед, капитан Эда.

Яманэ повернулся к капитану, но в этот момент двое полицейских выстрелили ему по ногам, и он, схватившись за бедро, упал. Но и в этом состоянии Яманэ продолжал вертеться колесом и сумел свалить две осветительных стойки, одну из которых схватил в руку. Чтобы избежать удара стойкой, полицейские стали приближаться осторожнее, ползком и перебежками, а Яманэ, ухватившись за раненую ногу, отчаянно пытался встать.

— Не стреляйте! — снова закричал капитан, но его голос был перекрыт воплем одного из операторов с крыши автобуса:

— Он сошел с ума! Убейте этого ублюдка! Яманэ, дрожа и стиснув зубы, все еще пытался подняться на ноги, опираясь на осветительную стойку. Один из полицейских подобрался совсем близко, и ему удалось выбить стойку из рук Яманэ, который потерял равновесие и упал, но при этом схватил полицейского за ремень. Тот издал крик, переходящий в шипение, и направил пистолет в лицо Яманэ, который резко ударил его по колену. Полицейский рухнул на Яманэ и на короткое время придавил его, позволив остальным полицейским приблизиться.

— Стреляйте по рукам! — послышался чей-то приказ, и одновременно раздалось три выстрела. Одна из пуль поразила правое предплечье Яманэ.

— Сволочи! — пробормотал Хаяси, лежа на полу.

Яманэ все еще пытался подняться. Прятавшиеся до сих пор телевизионщики прибавили свет и столпились вокруг него. Последним усилием Яманэ выпрямился во весь рост, и тут стоявший рядом полицейский сбил его с ног дубинкой. Удары дубинки так и посыпались на него, но он их словно не чувствовал. Выпучив глаза и тяжело дыша, полицейский с силой ударил Яманэ дубинкой по шее. Яманэ смотрел на полицейского, не шевелясь. Когда же тот принялся бить его по лицу, Кику не выдержал и вскочил на ноги. К счастью, все осветительные приборы были направлены на Яманэ, и Кику заметили только тогда, когда он оказался совсем рядом. Он схватил полицейского за воротник и швырнул его на землю. Кто-то ударил Кику по уху, и тогда в драку ввязались Хаяси, Накакура и еще двое заключенных. Увидев это, один из полицейских выстрелил в потолок, но Кику напал на него и опрокинул на землю. Некоторое время они боролись за пистолет, и Кику одолел его, опрокинув лицом вниз, и тут же увидел перед глазами дуло другого пистолета. Раздался выстрел, и Кику обрызгало кровью: целившийся в него полицейский схватился за ногу и упал навзничь. Краем глаза Кику увидел пистолет в руках Накакура, однако не успел понять, откуда он у него взялся. Накакура схватил одного из телевизионщиков и приставил дуло к его голове.