Читать книгу "Княгиня Ольга. Зимний престол - Елизавета Дворецкая"

Вдруг что-то будто толкнуло Эльгу: она перевела взгляд с Предславы на Мистину. Слегка переменившись в лице, он смотрел на дверь. Эльга проследила за его взглядом, но не увидела ничего особенного. Там стоял лишь Альв – сотский Мистининой дружины и кормчий его лодьи, знакомый Эльге с того самого дня в лесу, когда погиб Князь-Медведь. Вид у Альва был такой, будто он только что с дороги. Очень может быть, что Мистина посылал его с оружниками за каким-то делом – не только же проводы Предславы к жениху его заботили. Однако не случилось ли чего – если Альв заявился на провожание невесты, зная, что прямо сейчас воеводе не до него.

Но тут Мистина отвернулся и вновь поглядел на Маломира. С самым важным видом тот встал, выпрямился и расправил плечи. Взял Предславу за руку сквозь покрывало – вести за стол. Для Олеговой дочери пришла пора последнего пира в Киеве – теперь она принадлежит древлянскому роду и завтра на заре уедет отсюда.

* * *

Только уже в темноте, когда чинный обряд перешел в гулянку и иные гости храпели под столом, залитым липкими лужами меда и пива, Мистина вышел во двор. Даже кожух не набросил на кафтан – ему было жарко и хотелось окунуть голову в снег. Альв, просидевший это время среди старших оружников и гридей княгини, последовал за ним, хотя Мистина на него и не взглянул.

Поварня была еще открыта – под присмотром Беляницы служанки дожаривали рыбу и относили на столы последние на сегодня корыта и блюда с угощениями. Мистина заглянул в пустой угол, откуда уже убрали котлы с похлебками, и прошел туда. Горел только дальний очаг, и здесь было почти темно. Свенельдич тяжело опустился на скамью. Челядь покосилась на него, но промолчала, не отрываясь от своих дел: воевода здесь делает что хочет. Всем было ясно, как он устал от своих обязанностей на пиру и как хочет остудить голову в тишине. Его сотский, что тоже понятно, прошел вслед за господином. Мистина устало кивнул ему на скамью возле себя и поморщился: не стой бдыном.

– Шесть трупов их, – чуть слышным шепотом доложил Альв почти в ухо воеводе. – Спустили под лед. Четверо стрелами, одного добили, старший себе горло перерезал.

– Четверых взяли?

– Нет. Казни меня: ушли они.

– Что? – Мистина повернулся к нему, хмурясь сквозь подступавшую головную боль: обильные возлияния хмельного меда даром не проходят никому.

– С ночлега перед тем ушли. На реке шестеро всего и было. Мы потом пошли по обратному следу, нашли, где ночевали они – в лесу, и оттуда другой след тянется.

– Пошли по нему?

– Я десяток с Брюханом там оставил, но как ехали назад – снег шел весь день.

Мистина помолчал, глядя в бревенчатую стену. Потом вновь слегка повернул голову к Альву:

– Ну? Порты и поклажа их где?

– На дворе у нас. Я бегло просмотрел – ничего такого. Грамоты обе привез – и дорожную, и письмо к царю, обе у старшего были за пазухой.

– Постой, – вдруг вспомнил Мистина и повернулся к нему целиком, – ты сказал, старший горло перерезал? Сам?

– Да я б не стал, – коротко сказал Альв, и Мистина поверил: этот не стал бы. Имея приказ доставить Васила живым, Альв выполнил бы его, если бы это было возможно. – Стреляли в ногу. Попали. Он с коня кувыркнулся, за ствол заполз. Мы пошли его взять – а подошли, он лежит, из горла кровь течет. Правда, и крови было мало, и порез неглубокий. Кожу распорол, до яремной жилы не достал.

– Перевязали?

– Пробовали, да еще пока делали – вижу, он мертвый.

– Как так? – Мистина пристально взглянул ему в глаза, пытаясь понять, о чем хирдман не решается говорить.

– Да вот, – Альв коротким движением, пользуясь тем, что воевода сидит между ним и челядью в том конце поварни, показал из-за пазухи кожуха костную рукоять ножа с резным греческим узором и тут же спрятал обратно. – В ноже все дело. Мы, когда тела спустили, пожитки собрали, с Днепра отъехали, сели перекусить… Ждан взял нож этот поглядеть, кусок сала отрезал… в рот положил, стал жевать… и умер.

– Что? – еще раз прошептал Мистина.

– Умер, – чуть слышно повторил Альв и опустил голову под пристальным взглядом господина. – Прости. Но кто же мог знать?

– Йот-туна мать…

Чужие жизни мало волновали Мистину, но жизни своих хирдманов он чужими не считал. Эти люди были все равно что пальцы на его собственной руке, и жертвовать ими без большой необходимости он вовсе не желал.

– Намазан он чем-то, нож, – прошептал Альв. – Оттого и старший помер, как только кровь себе пустил, и Ждан… Тут уж мы поняли – ветошкой обернули поверх ножен.

– Давай. – Мистина незаметно просунул ладонь под руку Альва, и короткий нож в ножнах переместился за пазуху его дорогого красно-синего кафтана. – Все?

– Пожитки их будешь сам смотреть?

– Посмотрите вы с парнями. Завтра. Большой спешки пока нет – может, те четверо еще приедут.

– Тебе виднее. Но я бы сказал – не приедут они. Иначе зачем было вилять?

– А если не приедут… значит, все не даром. Отдыхай.

Мистина слегка толкнул его локтем в знак поощрения и, с неохотой поднявшись, пошел из поварни. Благодаря щедрости княгини на угощения и питье проводы невесты грозили затянуться до утра…

* * *

Наутро, едва рассвело, помятые с похмелья древлянские сваты тронулись восвояси. Эльга обняла на прощание рыдающую Предславу, и та прильнула к ней, будто к матери: двадцатидвухлетняя княгиня приходилась ей двоюродной бабкой и была почти самой близкой ее родней. Невесту провожали к жениху Честонег и Острогляд с женами: в Коростене они передадут ее мужу и попируют на свадьбе, а потом вернутся. Хотела поехать и Ута, растившая Предславу в последние четыре года, но без мужа это было неуместно, а Мистина отказался покинуть Киев даже ради такой важной свадьбы.

Сам он вышел провожать древлян и тоже обнял Предславу, но потом снова ушел отсыпаться. Лишь в сумерках Свенельдич с десятком своих людей вновь появился на княжьем дворе. Лицо его после вчерашнего слегка осунулось, скулы заострились, веки припухли, но взгляд уже был ясен, лишь выражал утомление и недовольство.

Его люди пошли в гридницу, а он с двумя телохранителями направился в Мальфридину избу, где останавливался, будучи в Киеве, Боян. Попросил его принять, чем весьма удивил царевича – виделись они по большей части в гриднице, но в гости друг к другу ходили редко, только по большим праздникам, когда один из них давал пир для нарочитых мужей.

– Рад тебя видеть, хоть и не ожидал. – Боян вышел навстречу гостю и обнял его. За пару лет среди русов он овладел их речью и даже вставлял немало северных слов. – Как здоровье? Вчерашнее веселье, видать, нелегко тебе далось?

– Да будь моя воля, неделю бы с лежанки не вставал. – Мистина прошел к скамье и сел.

Огляделся, приглаживая зачесанные назад и собранные в хвост длинные волосы. Сейчас уже ничто в этой просторной избе не напоминало о Мальфрид – родной старшей сестре Ингвара. Уезжая четыре года назад, она забрала всю свою утварь, так что остались голые бревенчатые стены и лавки. Теперь они были покрыты шкурами медведей, волков и рысей – из охотничьей добычи Бояна за последние годы. Видно было, что в доме есть челядь, но нет хозяйки: вроде печь вытоплена, пол выметен, но везде валяются чьи-то ремни, смятые обмотки, то сбруя в серебре, то липкие от меда ковши. Мистине самому не верилось, что именно здесь княгиня Мальфрид когда-то допрашивала его о злостных слухах, бродивших по Киеву: что-де он по пути нечестно обошелся с невестой своего побратима Ингвара… Вон в том углу, где теперь зачем-то громоздятся на полу два седла с костяными накладками, тогда стояла укладка, а на ней сидела мрачная Эльга с длинной светлой косой. С тех пор прошло всего шесть лет, а кажется, все было вовсе не с ним и Эльгой, а с какими-то совсем другими людьми… И Мистина еще раз в задумчивости провел рукой по волосам, осознавая, как изменился с тех пор.