Читать книгу "Задача трех тел - Лю Цысинь"

Процесс занял много времени. Когда деформация дошла до зенита, то есть до небесного отражения Трисоляриса, звезды исчезли, потому что их закрыл протон, обернутый теперь вокруг противоположного полушария. Немного солнечного света еще пробивалось внутрь сферы, и изображение Трисоляриса в кривом зеркале мембраны исказилось до неузнаваемости. После того как угас последний луч солнца, настала самая черная ночь в истории планеты. Гравитация и электромагнитные лучи уравновешивали друг друга; Трисолярис оказался заключен в протон, словно в гигантскую скорлупу.

Воцарился страшный холод. Зеркально-гладкая поверхность протона отражала все солнечное излучение обратно в космос. Температура планеты резко опустилась до уровня, сравнимого с появлением трех летящих звезд – это явление привело к гибели многие цивилизации прошлого. Большинство населения дегидрировало и было заложено на хранение. Мертвая тишина царила на затянутой мраком поверхности планеты. В небе лишь едва-едва мерцали пятнышки света от лучей-опор. Время от времени на стационарной орбите можно было заметить крохотные яркие блики: это космические корабли прорисовывали интегральные схемы на огромной мембране.

Конструкция этих микросхем основывалась на совершенно иных принципах, чем у обычных, поскольку состояли они не из атомов, а из вещества все того же протона. P-N-переходы создавались путем скручивания сильных ядерных связей в отдельных местах мембраны; проводящие линии делались из мезонов – переносчиков ядерных сил. Поскольку рабочая поверхность была чрезвычайно велика, то и цепи, которые на нее наносились, тоже были гигантскими. Проводящие линии в толщину достигали волоса, и с близкого расстояния их можно было видеть невооруженным глазом. С борта космического корабля мембрана представлялась необозримой плоскостью, сплошь покрытой сложными интегральными схемами. Общая площадь их в десятки раз превышала площадь всех континентов Трисоляриса.

Это был настоящий подвиг инженерии. Тысячи космических кораблей затратили на создание схем более пятнадцати тысяч часов. Процесс отладки программного обеспечения занял еще пять тысяч часов. И вот, наконец, софон был готов к первому испытанию.

Глубоко под землей, в центре управления, по большому монитору бежали строки – шел долгий процесс встроенного тестирования. Затем началась загрузка операционной системы. И наконец на пустом голубом экране возникла строка, набранная крупным шрифтом:

МИКРОИНТЕЛЛЕКТ 2.10 – ЗАГРУЗКА ЗАВЕРШЕНА. СОФОН I К ПРИЕМУ КОМАНД ГОТОВ.

Советник по науке произнес:

– Итак, софон родился на свет. Мы наделили протон мудростью[67]. Это самый маленький искусственный интеллект, который мы в состоянии сделать.

– Пока что он выглядит как самый большой искусственный интеллект, – заметил правитель.

– Как только мы увеличим размерность нашего софона, он станет крохотным.

И советник по науке набрал на терминале запрос:

> Софон I, система контроля пространственных измерений готова?

Ответ положительный. Софон I готов приступить к корректировке пространственной размерности.

> Довести количество измерений до трех.

Приняв команду, двумерная протонная мембрана, обернутая вокруг Трисоляриса, начала быстро сжиматься – будто чья-то гигантская рука стягивала накрывавший мир занавес. Через несколько мгновений планету залил солнечный свет. Протон из двумерного стал трехмерным и выглядел теперь великанской, размером с луну Трисоляриса сферой, висящей на синхронной орбите. Софон находился сейчас на ночной стороне, но свет солнца, отразившийся от его зеркальной поверхности, превратил ночь в день. На Трисолярисе пока что царил страшный холод, поэтому наблюдатели в контрольном центре могли следить за изменениями только на экране.

Корректировка размерности прошла успешно. Софон I готов к принятию команд.

> Довести количество измерений до четырех.

Громадная сфера сократилась до видимого размера летящей звезды. На планете вновь воцарилась ночь.

– Правитель, сфера, которую мы сейчас видим, – это не весь софон, а лишь его проекция в трехмерное пространство. Фактически в четырехмерном пространстве он сейчас великан, а наш мир для него словно тонкий трехмерный листок бумаги. Великан стоит на этом листке, и мы видим только след его ноги.

Корректировка размерности прошла успешно. Софон I готов к принятию команд.

> Довести количество измерений до шести.

Сфера в космосе исчезла.

– Какой величины шестимерный протон? – поинтересовался правитель.

– Около метра в диаметре, – ответил советник.

Корректировка размерности прошла успешно. Софон I готов к принятию команд.

> Софон I, ты видишь нас?

Да. Я вижу центр управления, всех, кто там находится, и органы внутри каждого, в том числе и органы внутри органов.

– Что он такое говорит? – изумился правитель.

– Для софона наблюдать трехмерное пространство из шестимерного то же самое, что для нас рассматривать картинку на двумерной плоскости. Конечно, он может видеть, что у нас внутри.

> Софон I, войди в центр управления.

– Он способен проходить сквозь землю? – удивился правитель.

– Ну, это вряд ли можно назвать «прохождением сквозь что-то». Скорее, софон проникает к нам из более высокого измерения. Он может войти таким образом в любое закрытое пространство в нашем мире. Ведь и мы, живущие в трех измерениях, можем сделать то же самое в отношении плоского двумерного мира. Мы можем проникнуть извне в любой круг, начертанный на плоскости. Но ни одно двумерное существо не сможет сделать того же, не нарушив границу круга.

Не успел советник по науке закончить свои объяснения, как в середине зала возникла зеркальная сфера, плавающая в воздухе. Правитель подошел к ней и взглянул на собственное искривленное отражение.

– Это протон? – восхищенно спросил глава госу- дарства.

– Это проекция шестимерного протона в трехмерное пространство.

Правитель протянул к сфере руку. Советник по науке не остановил его, и тогда он коснулся поверхности софона. От его легчайшего прикосновения софон отлетел на порядочное расстояние.

– Он очень гладкий. Хотя у него всего лишь масса протона, я все же почувствовал некоторое сопротивление… – озадаченно произнес правитель.

– Это потому, что воздух давит на сферу.

– А можно увеличить размерность до одиннадцати и сделать его таким же маленьким, как обычный протон?