Читать книгу "Описание земли Камчатки - Степан Крашенинников"

Такие места проходя, камчадалы бросают что-нибудь съестное врагам оным в подарок.

Лесных богов называют они ушахчу и сказывают, якобы они походят на человека. Жены их носят младенцев, к спине приросших, которые непрестанно плачут. Они, по-камчатскому суеверию, людей с пути сводят и делают глупыми.

Морского бога называют они митг, и приписывают ему вид рыбы. Он, по их мнению, владеет морем и рыбами, которых посылает в реки, однако не для того, чтоб люди имели от того пропитание, но будто за лесом на баты себе; ибо они отнюдь не верят, чтоб им от бога могло быть какое благодеяние.

О Пилячуче, или, как Стеллер пишет, Билюкае, о котором выше объявлено, баснословят они, будто живет он на облаках со многими камулами и будто гром, молнию и дождь ниспускает; а радугу почитают за подзор на его платье.

Сей Билюкай, по их суеверию, опускается иногда с облаками на горы, ездит в санях на куропатках и бывает причиною великого счастья тому, кто след его увидит; но мнимый оный след Билюкаев не что иное есть, как струйки на поверхности снега, которые делаются от вихрей.

Напротив того, имеют от него и опасение, ибо сказывают, будто он в вихри детей их чрез слуг своих уносит, употребляет вместо подставок, на которых плошки с жиром вместо свеч поставляются. Жена у него – Тиранус.

Они, по объявлению Стеллера, признают и беса, которого представляют весьма хитрым и обманчивым и для того называют Канною. Около Нижнего Камчатского острога показывают весьма старую и высокую ольху, которая за жилище его почитается; и камчадалы ежегодно в нее стреляют, отчего она вся стрелами истыкана.

Гаеч, по их названию есть начальник подземного света, куда люди по смерти переселяются, который прежде сего жил на здешнем свете.

Некоторому из первых детей Кутховых приписывают власть над ветрами, а жене его Савине – творение вечерней зари и утренней. Туила трясению земли причиною ставят, будто оно происходит от того, когда Туилова собака Козей, на которой он ездит под землею, отрясает снег с себя.

Но все мнения их о богах и дьяволах беспорядочны, глупы и столь смешны, что не зная камчатских фантазий, не можно сперва и поверить, чтоб они за истину утверждали такую нескладицу. Однако они по своему разуму всему дают причину, обо всем рассуждают и стараются изведывать самые мысли птиц и рыб.

Но притом имеют они сей порок, что ни о каком мнении никогда не думают, справедливо ли оно или несправедливо и можно ли тому статься или не можно, но все принимают за истину.

Главное основание веры их утверждается на древних преданиях, которые соблюдают они паче закона, не приемля никаких доказательств в опровержение.

Стеллер пишет, что он больше ста человек спрашивал, не приходило ли им когда на мысль, смотря на небо, на звезды, луну и солнце и на другие вещи, что есть тому творец, который все столь премудро устроил и которого должно как почитать, так и любить за власть его и благодеяние, но они наотрез ему ответствовали, что никогда о том не помышляли и как любви, так и страха не чувствовали и не чувствуют.

О боге рассуждают они, что он ни счастью, ни несчастью их не бывает причиной, но все зависит от человека. Свет почитают вечным, души бессмертными, которые, с телом соединившись, восстанут и вечно жить будут в таких же трудах, как и на здешнем свете, токмо с тою выгодою, что будет там во всем вящее изобилие и никогда не имеют терпеть голода.

Все твари до малейшей мухи после смерти восстанут и под землею жить будут. Свет поставляют плосковидным. Под землей полагают подобное нашему небо, а под небом другую землю. Нашу землю почитают за изнанку подземного неба; когда у нас бывает лето, тогда у них зима; а когда у них лето, то у нас зимнее время.

О воздаянии будущем сие токмо говорят, что бедные здешнего света будут там богатыми, а богатые убогими. А чтоб бог за грехи наказывал, того, по их мнению, не надобно: ибо, говорят они, кто худо делает, тот терпит и отмщение.

А почему они такие предания имеют и от кого их приняли, о том сказывают следующую баснь: будто в подземном свете, куда люди по смерти переселяются, есть великий и сильный камчадал, Гаеч именем, который родился от Кутха и прежде всех на Камчатке умер, жил в подземном свете один до тех пор, пока две дочери его умерли и к нему переселились, и будто он, желая научить свое потомство, приходил на наш свет и, взойдя к ним на юрту, о всем том, чему ныне камчадалы верят, рассказывал.

Но понеже многие от того страха, что мертвый к ним приходил, скоро умерли, то камчадалы начали потом юрты свои оставлять, в которых человек умрет, и новые строить, чтоб мертвый, придя к ним по подобию Гаеча, не нашел нового их жилища.[407]

Сей Гаеч, по их объявлению, есть главный в подземном свете. Принимает всех камчадалов умерших; и кто прибудет в новой и богатой собачьей куклянке и на хороших собаках, тому дает худое платье и худых собак, а кто в худом платье и на худых собаках, тому дарует хорошее платье, хороших собак и хорошее отводит место к поселению.

Тогда умершие начинают строить себе юрты и балаганы, упражняются в звериной, птичьей и рыбной ловле, пить, есть и веселиться по-здешнему, токмо с тем различием, что они на оном свете такого, как здесь, беспокойства не чувствуют; для того что там меньше бурь, дождей и снега и во всем такое изобилие, каково было на Камчатке во времена Кутховы: ибо они думают, что свет от времени до времени становится хуже и все против прежнего умаляется, потому что животные купно с промышленниками своими поспешают переселяться на тот свет. [По смерти надеются они получить жен своих по-прежнему и старики о сем рае весьма радуются и по той причине, кажется, не боятся, но губят себя безвременно, топятся, давятся, морят себя голодом и живые отдаются собакам своим на съедение.]

Что касается до пороков их и добродетелей, то они такое ж имеют развращенное о том понятие, как и о боге. Все то почитают за дело дозволенное, чем они могут удовлетворить желанию и страстям своим, а в грех ставят токмо то, от чего опасаются истинной или мнимой погибели, по своему суеверию.

Таким образом не ставят они в грех ни убийства, ни самоубийства, ни блуда, ни прелюбодеяния, ни содомства, ни обид – одним словом, ничего того, что по закону Божию запрещается. Напротив того, за смертный грех почитают утопающего избавить от погибели, для того что, по их суеверию, тем, кои изловят, самим утонуть будет.

Засыпанных снегом с гор, которым случается выбиться, принимать в жилье страшное беззаконие до тех пор, пока они съедят все свои припасы дорожные, а потом надлежит им раздеться донага и, бросив свое платье, как скверное, войти в свою юрту.

Пить горячие воды, мыться в них и всходить на огнедышащие горы за несомненную почитают погибель и, следовательно, за грех вопиющий на небе, и прочие такие бесчисленные забобоны, о которых и писать гнусно.