Читать книгу "Вся кремлевская рать. Краткая история современной России - Михаил Зыгарь"

По иронии судьбы через 23 года после своего полного поражения «плачущий большевик» неожиданно взял реванш. Советский Союз, конечно, не возродился, но его старосоветская риторика вдруг стала уместна, актуальна и популярна. Более того, он присутствовал на заседании Совета Федерации, который принимал решение о вводе российских войск на Украину. И это при том, что сам Рыжков — родом с Украины. Он родился в Донецкой области, в шахтерской семье. «Плачущий большевик» был счастлив.

Рыжков, надо сказать, был не единственным сенатором-«украинцем», голосовавшим за ввод войск. На Украине родилась и спикер Валентина Матвиенко — учиться, правда, она поехала в Петербург, родной город Путина, Кудрина и Собчака.

Все члены Совета Федерации проголосовали за. На следующий день Валентина Матвиенко получила разнос в администрации президента, а потом еще один — от Путина, за то, что на историческом совещании была такая низкая явка. Всего 90 человек из 168 сенаторов.

16 марта в Крыму прошел референдум. И в тот же день США и Евросоюз опубликовали первые санкционные списки. В них оказались и Валентина Матвиенко, и сенаторы, наиболее активно выступавшие за введение войск на Украину. В том числе и 84-летний Николай Рыжков. Благодаря обрушившимся на него санкциям Николай Рыжков вдруг стал героем. О нем стали снимать фильмы, федеральные газеты брали у него интервью, в которых величали «последним премьером империи». Новообретенный патриарх российской политики клеймил «предателей» Горбачева и Ельцина и хвалил Путина за возрождение страны.

Исповедь в Кремле

18 марта, через день после Крымского референдума, Красная площадь была оцеплена новосибирским ОМОНом — его специально привезли в столицу за 3000 километров, чтобы усилить охрану порядка. Город был почти на осадном положении, потому что в Кремле готовилось экстренное послание президента. Путин собирался выступить перед членами Думы, Совета Федерации, правительства и специально приглашенными почетными гостями. Поэтому полицию для усиления безопасности в столице свезли со всей страны — даже из Сибири.

В Москве был мороз, и депутаты образовали огромную очередь на входе в Большой Кремлевский дворец. Все были в очень похожих черных пальто и черных меховых шапках — как члены Политбюро. На общем фоне выделялся только гигантский боксер (и тоже депутат Госдумы) Николай Валуев — в сером пальто и шляпе. Каждый из депутатов был ему по пояс, и все с ним фотографировались. В очереди шутили исключительно про санкции: кто уже попал, а кто еще нет. Политическая элита немного нервничала — кто-то от неизбежности санкций, а кто-то от осознания исторического момента. «Внукам буду рассказывать, что был в Кремле в этот исторический день, слушал эту историческую речь».

Речь Путина действительно была исторической. Не только потому, что он объявил, что Крым и Севастополь входят в состав Российской Федерации. За полчаса он вспомнил и пересказал всю историю своего президентства: как менялось его мироощущение, как он стремился быть нормальным либеральным европейским президентом, как разочаровался в западных друзьях, как уверовал в их враждебность и как никогда больше не поверит в их искренность. Никогда еще российский президент не произносил таких эффектных и проникновенных слов — не речь, а исповедь, публичный сеанс психоанализа на высшем уровне.

«Россия искренне стремилась к диалогу с нашими коллегами на Западе. Мы постоянно предлагаем сотрудничество по всем ключевым вопросам, хотим укреплять уровень доверия, хотим, чтобы наши отношения были равными, открытыми и честными. Но мы не видели встречных шагов. Напротив, нас раз за разом обманывали, принимали решения за нашей спиной, ставили перед свершившимся фактом, — делился своей личной обидой Путин. — Нам все время одно и то же твердили: “Вас это не касается”».

14 лет назад Путин звучал совершенно иначе. Россия может стать полноправным членом НАТО, «если с интересами России будут считаться, если она будет полноправным партнером», говорил он, тогда кандидат в президенты, в марте 2000 года в эфире Би-би-си. Трудно сказать, правда ли он верил в такую перспективу, но он явно хотел понравиться западным коллегам.

Следом Путин подружился с Джорджем Бушем. Как позже вспоминал американский президент, он взглянул в глаза «другу Владимиру» и «увидел в них душу». Когда друзья Джордж и Тони в 2004 году за спиной у Путина приняли в НАТО семь стран, в том числе страны Балтии, он воспринял это как личное предательство. «Владимир пришел к выводу, что американцы не отводят ему то место, которого он заслуживает» — так вспоминал Блэр о закончившейся дружбе с Путиным в своих мемуарах.

«Нас раз за разом обманывали, принимали решения за нашей спиной, ставили перед свершившимся фактом. Так было и с расширением НАТО на восток, с размещением военной инфраструктуры у наших границ. Нам все время одно и то же твердили: “Ну, вас это не касается”», — прямым текстом говорит Путин в Крымской речи.

Еще более сильным ударом стало решение Лондонского суда отказать в экстрадиции Закаева и Березовского. Путин просто не верил, что Блэр не может повлиять на судей. Поведение бывших друзей Путин счел лицемерным — и напомнил об этом и в Крымской речи: «Наши западные партнеры во главе с Соединенными Штатами Америки предпочитают в своей практической политике руководствоваться не международным правом, а правом сильного. Они уверовали в свою избранность и исключительность, в то, что им позволено решать судьбы мира, что правы могут быть всегда только они».

Впрочем, тот факт, что американцы и европейцы не признают в нем равноправного партнера, Путина бесил всегда — и он всегда с удивительной искренностью в этом признавался. Ту же мысль Путин откровенно высказал в интервью журналу Time и в 2007 году, когда его признали человеком года: «Америка не нуждается в друзьях. У нас складывается впечатление, что США нужны вассалы, которыми можно покомандовать… нам и всем остальным говорят: “Нет, их можно немножко пощипать и попенять, потому что они не совсем цивилизованные, они еще дикие немножко, они недавно с дерева слезли. Поэтому мы должны их немножко причесать — они сами это сделать не смогут, — побрить их, отмыть от грязи”. Вот у нас такая цивилизаторская роль»[58]. Пожалуй, ни один мировой лидер никогда настолько откровенно не выражал свою обиду.

Настоящим другом Путина был Уго Чавес[59], который также отличался экстравагантной искренностью. Обращение к американской аудитории, к которому прибегает Путин в своей Крымской речи, было излюбленным риторическим приемом венесуэльского президента. Раз в неделю Чавес вел многочасовую программу «Алло, президент», в которой регулярно обращался к американцам, будто бы смотревшим центральное телевидение Венесуэлы. И говорил он примерно то же самое, что и Путин: «Нас пытаются загнать в какой-то угол за то, что мы имеем независимую позицию, за то, что ее отстаиваем, за то, что называем вещи своими именами и не лицемерим». В 2006 году Чавес апеллировал к американцам с трибуны ООН, призывая одуматься и понять, что президент Буш — дьявол во плоти. В своей Крымской речи Путин впервые обратился напрямую к американскому народу, а также к европейцам и украинцам — раньше ничего подобного он не делал.