Читать книгу "Красный блицкриг - Владимир Бешанов"

Другой оратор — старый рабочий — говорил о том, что в панской Польше для получения работы недостаточно было иметь квалификацию отличного слесаря. Требовалось еще свидетельство о благонадежности от полиции, справки о прохождении исповеди от ксендза и рекомендации от фашистской организации «Стрелец».

Затем на танк взобрался ученик старшего класса и со слезами на глазах кричал, что они больше не позволят, чтобы их секли розгами и били линейками.

Такая встреча — доказательство того, что нам здесь рады, что нас считают большими друзьями, — сказал я. Это очень хорошо. А насчет меня ты зря тревожился. Теперь займемся подготовкой людей к проводам немецких частей из города. Через полчаса Гудериан будет пропускать мимо вон той трибуны свои полки. Разыщи, пожалуйста, нашего капельмейстера, передай ему мое приказание, чтобы шумел не меньше немцев. Видишь, что фашисты выкомаривают.

По площади проходил немецкий оркестр, человек 80. Впереди солдат с начищенными до блеска трубами, выступавшими фридриховским шагом, шествовал невозмутимый капельмейстер с солидной, метровой палкой в правой руке.

Танковой бригаде оркестр по штату не положен. Но взвод регулировщиков у нас был обучен игре на духовых инструментах. Он и представлял собой наш оркестр.

В 16.00 я и генерал Гудериан поднялись на невысокую трибуну. Нас окружили офицеры немецкого штаба и без конца фотографировали. Пошли головные машины моторизованных полков. Гудериан приветствовал каждую машину, прикладывая руку к головному убору и улыбаясь. За пехотой пошла моторизованная артиллерия, потом танки. На бреющем полете пронеслись над трибуной десятка два самолетов. Гудериан, показывая на них, пытался перекричать шум моторов:

— Немецкие асы! Колоссаль!

Я не удержался и тоже крикнул в ответ:

— У нас есть лучше!

— О, да! — ответил Гудериан без особой радости.

Потом опять пошла пехота на машинах. Некоторые из них, как мне показалось, я уже видел. Очевидно, Гудериан, используя замкнутый круг близлежащих кварталов, приказал мотополкам демонстрировать свою мощь несколько раз.

Наконец парад окончился. Мы с Гудерианом стали прощаться.

— До скорой встречи в Берлине, — сказал Гудериан, садясь в машину.

— До встречи в Москве! — ответил ему я.

Нужно полагать, что ни он, ни я не предполагали, как близко были от суровой действительности. Адъютант Гудериана заверил меня, что фотоснимки завтра вручат мне. И действительно, я их получил на следующий день.

Не успела машина Гудериана завернуть за ближайший угол, как ко мне подбежал бывший немецкий комендант и с возмущением стал докладывать, что со станции не могут отойти пять эшелонов, груженных военным имуществом корпуса генерала Гудериана, на входных стрелках стоят и ремонтируются танки.

— Этого не может быть! — притворно удивился я. — Советские танки, если понадобится, пройдут без ремонта куда угодно. Сейчас выясню.

Подозвав офицера своего штаба, я приказал ему узнать, что за эшелоны стоят на станции и почему танки оказались на выходных стрелках. Через час офицер доложил мне, что груз задержанных эшелонов состоит из мягкой мебели, ковров, зеркал и прочего «военного» имущества. Мои предположения оправдались. Я спокойно сообщил бывшему немецкому коменданту, что все эшелоны, не ушедшие со станции Брест до 14.00, могут быть отправлены на запад только по распоряжению командующего армией товарища Чуйкова.

Возмущенный комендант, усиленно вращая своими безжизненными белесыми глазами, прерывающимся от злобы голосом заявил, что он пожалуется генералу Гудериану. Я ответил ему, что майор ведет себя некорректно и что я поэтому прекращаю с ним разговор. Благодаря принятым мерам эшелоны с награбленным имуществом из Бреста в Германию не ушли.

К слову сказать, об этой встрече в Бресте Гудериан упоминает в своей книге «Воспоминания солдата». Так я нежданно-негаданно был упомянут в трудах отъявленного врага советского народа.