Читать книгу "Эпитафия шпиону. Причина для тревоги - Эрик Эмблер"

Голова моя работала все лучше, и в груди медленно поднималась волна ярости.

— Вы сегодня виделись с Вагасом? — спросил Залесхофф.

— Вчера вечером — он ждал меня в отеле.

— За вами следили?

— Да.

— Наверное, Вагаса видели, когда он уходил. Они думают… — Залесхофф умолк. — Зачем приходил Вагас?

— Повысить привлекательность своего предложения.

Залесхофф ударил кулаком по ладони.

— Должно быть, на него давят из Берлина. Если только…

— Что именно?

— Не важно. Вам и так сегодня досталось. Помните, что я рассказывал об ОВРА?

— Да, помню. — Но я уже не слушал его, а погрузился в собственные мысли. Принимал решение.

Вернулась Тамара с горячей водой. Вдвоем они раздели меня и принялись промывать ссадины на руках и ногах. Процесс был довольно болезненным. Закончив, американец вставил сигарету в мои дрожащие губы и поднес спичку.

— Вы собираетесь заявлять в полицию о нападении?

— Это будет пустая трата времени, так ведь?

— А как насчет консула?

— Он может лишь теребить власти, а поскольку я не в состоянии даже описать нападавших, то консул скорее всего ничего не станет предпринимать.

— Наверное. — Залесхофф внимательно разглядывал меня, прячась за облачком дыма своей сигареты. — Что вы намерены делать?

— Сейчас увидите. — Я крепко сжал губы. — Дайте мне, пожалуйста, телефон.

Он быстро взглянул на меня и молча поставил телефон у моего локтя.

— Скажите мне номер Вагаса.

— Н-5-65, — невозмутимо произнес Залесхофф, словно сообщал мне время.

Я набрал номер. Вагас взял трубку, и в этот момент вернулась Тамара.

— Это Марлоу, генерал… да, хорошо. Сегодня утром я встречался с коммендаторе… очень любезен… Я обдумал предложение, которое вы сделали мне вчера вечером… да… да. Согласен. Естественно, подобные вещи требуют тщательных размышлений… совершенно верно. Теперь я хочу предложить, чтобы мы вели наши дела осторожнее, через почту до востребования…

Когда я наконец повесил трубку, брат и сестра смотрели на меня широко раскрытыми глазами, словно на безумца. Наверное, они были правы.

— Уясните, Залесхофф. — Мой тон был серьезен. — Мне не нужно от вас никаких денет. Я делаю это потому, что у меня есть свое представление о должном порядке вещей. А теперь, если можно, перестаньте разглядывать меня и вспомните о настойке арники. И если ваша сестра не возражает, я бы что-нибудь съел.

— Да, конечно! — Второй раз за время нашего знакомства я видел Залесхоффа растерянным. Уже обрабатывая арникой мои ноги, он усмехнулся.

— Тамара.

— Да, Андреас.

— Кажется, Спартак был восставшим рабом?

10

Переписка

Дж. Л. Венезетти от Н. Маринетти, до востребования, «Вагон-Литс-Кук», Милан.

Милан, 9 апреля.

Дорогой сэр!

В продолжение вчерашнего разговора по телефону я прилагаю подробности сделок за последние три месяца и надеюсь, что вы останетесь довольны.

С уважением,

Н. Маринетти.

Н. Маринетти от Дж. Л. Венезетти, до востребования, «Американ экспресс», Милан.

Милан, 11 апреля.

Дорогой сэр!

Благодарю за письмо и приложение. Я рассчитывал лишь на данные за последний месяц. Тем не менее остальные материалы также представляют большую ценность. Поэтому я прилагаю пять купюр по тысяче лир вместо трех, как было оговорено — с учетом дополнительного материала. Кроме того, передаю вам технические требования и бланк заявки, переданные мне коммендаторе Б., и надеюсь, что все устроится наилучшим образом. Жду от вас дальнейших сообщений.

С уважением,

Дж. Л. Венезетти.

Дж. Л. Венезетти от Н. Маринетти, до востребования, «Вагон-Литс-Кук», Милан.

Милан, 12 апреля.

Дорогой сэр!

Ваше письмо и вложения получил. Напишу через три недели. Спасибо.

С уважением,

Н. Маринетти.

От меня Клэр.

Отель «Париж», 11 апреля.

Дорогая!

Боюсь, что я превращаюсь в очень плохого корреспондента. Прошло не меньше недели с тех пор, как я тебе писал, и в довершение всего сегодня утром пришло твое письмо. Мне очень стыдно. Должен признаться, милая, что пару дней назад со мной произошел неприятный инцидент. Ничего серьезного. Всего лишь несколько синяков. Однако пришлось целый день пролежать в постели, а ситуация на работе складывается таким образом, что мне нужно трудиться не покладая рук, чтобы разгрести накопившиеся дела. Кроме того, сегодняшний день ушел на поездку в Кремону и встречу с клиентами по поводу рекламации — дополнительное осложнение. Все это, кстати, не только оправдания, но и некая преамбула к тому, что я хочу сказать.

Как ты, наверное, помнишь, дорогая, при обсуждении этой работы мы условились считать ее временной, только чтобы переждать неблагоприятный период. Рассчитывали расстаться максимум на несколько месяцев, пока дела в Англии не пойдут на лад.

С тех пор прошло несколько недель, но мне они кажутся годами. Теперь, словно действительно прошли годы, я могу взглянуть на ситуацию беспристрастно. И невольно задаю себе вопрос, моя милая, насколько мы сознавали, что сами себя обманываем. Мы ничего друг другу не говорили, но, похоже, оба боялись взглянуть правде в глаза: если не надеяться на чудо, то в ближайшем будущем у меня нет даже призрачного шанса вернуться домой, не оказавшись в той же ситуации, с которой я начинал, когда за мной закрылись двери «Барнтон-Хит».

Что же делать? Все очень просто, дорогая. Я решил вернуться и попробовать еще раз. Думаю, я вообще сглупил, когда дал согласие, но теперь это уже не имеет значения. Может показаться, что мое решение стало результатом естественной ностальгии и любовного томления, плюс обычные трудности на новой работе. Боюсь, это не так. Я не считаю себя малодушным человеком, и у меня достаточно опыта, чтобы знать: депрессия, которая может развиться в незнакомой обстановке и вдали от старых друзей, должна скоро пройти. Тут нечто другое. Во-первых, я по натуре не бизнесмен, и мне следовало оставаться на производстве. А во-вторых, будь я самым ловким бизнесменом Европы, мое решение не изменилось бы.

Наверное, ты теряешься в догадках, о чем это я и почему после оптимистичных заявлений моего второго письма (тогда я только что уволил Серафину и чувствовал себя на высоте положения) мое настроение резко изменилось. Попробую кое-что объяснить, дорогая, хотя во многом придется верить мне на слово. В моей работе существуют определенные аспекты, о которых я не догадывался, когда давал согласие, и о которых не знали и до сих пор не знают Пелчер и Фитч. Эти аспекты обрушились на меня как гром среди ясного неба и поставили в самое нелепое положение. Вряд ли я проявил меньше здравого смысла и больше наивности, чем любой другой на моем месте. Тем не менее ситуация стала невыносимой. Хладнокровно и тщательно все взвесив, я принял решение. Меня не мучают угрызения совести в отношении фирмы «Спартак». В данный момент для них готовится контракт, компенсирующий любые неудобства, связанные с моим уходом.