Читать книгу "Амрита - Банана Есимото"

Бриллиант чистейшей воды. Драгоценный камень без единого изъяна. Мое внутреннее сокровище.

21. Cruel

Ночью у меня поднялась температура.

Я выпила слишком много холодного пива на холодном ветру, и вдобавок ко всему Месмер совершенно выбил меня из колеи своими откровениями.

Обычно я не обращаю внимания на простуду и в этот раз тоже вела себя так, будто все нормально, но стоило мне хоть на секунду прикрыть глаза, как темнота вокруг начинала кружиться и раскачиваться. Я пыталась заснуть и не могла – мешала тупая головная боль, на глаза наворачивались слезы, я задыхалась и вообще чувствовала себя очень странно.

На самом-то деле я вся горела и, видимо, от этого совсем перестала соображать – мне даже в голову не пришло, что у меня жар. Провалявшись несколько часов без сна, я захотела встать с постели, но ничего у меня не получилось. Тело не желало меня слушаться. Я испугалась и разбудила Рюичиро.

– Слушай, кажется, со мной что-то не так.

– Что не так? – непонимающе спросил он, толком еще не проснувшись.

– Не знаю. Я как-то странно себя чувствую.

– Слушай, да ты вся горишь. А ноги как лед, – сказал он, потрогав мои лоб и пятки. – Надо тебе температуру померить.

Он принес мне градусник, и через десять минут мы узнали, что температура у меня за тридцать девять.

– Поздравляю! Классная температурка. – С этими словами Рюичиро отправился на кухню за льдом.

– Да. Ничего себе. Весь мир как-то сразу преобразился, – сказала я ему вслед.

Это было чистой правдой. Физически я чувствовала себя довольно паршиво, но зато все вокруг было расплывчатым, ярким и веселым – как мультик.

Он вернулся с пакетом льда, озабоченно взглянул на меня и спросил:

– Хочешь попить чего-нибудь?

– Мне бы водички, если можно.

Осушив чашку, я почувствовала тошноту. Но скоро это чувство прошло. Стало полегче. Ноги согрелись.

Лед на обжигающе горячем лбу был обжигающе холодным.

– Когда все вокруг раскачивается, это, оказывается, тоже совсем неплохо, – поделилась я своими наблюдениями с Рюичиро.

– Ты совсем как пьяная, – удрученно ответил он.

На всем протяжении этого бессмысленного разговора передо мной маячило слегка размытое, но вполне узнаваемое лицо Месмера. В ушах эхом звучали его слова. Что и говорить – ему удалось произвести на меня впечатление. Но я вовсе не собиралась сдаваться и признавать себя никчемной и всеми покинутой. Что за ерунда! Я была готова бороться, чтобы доказать, что Месмер не прав. Вот они – доказательства: этот нестерпимый жар, эти ледяные – словно и не мои вовсе – ноги, и даже этот человек рядом со мной, настолько здоровый, что он просто не может понять, как я сейчас себя ощущаю… Неважно, что там болтает Месмер. Я нравлюсь себе такой, какая я есть, – чувство, которое редко испытываешь, когда здоров.

– Наверное, лучше всего выпить таблетку и немного поспать, – сказала я.

Рюичиро принес аспирин.

Таблетка подействовала довольно быстро.

Я проваливалась в забытье. Даже если бы сейчас здесь собрались все мои родственники, я бы вряд ли кого-нибудь из них узнала и, глядя на незнакомые лица, скорее всего, приняла бы их за чужих, не имеющих ко мне никакого отношения людей. Но это чувство неузнавания не было одиночеством.

«Так вот в чем дело…» – подумала я, растворяясь в этом странном ощущении.

Как ребенок, на которого вдруг снизошло озарение.

Родной дом вовсе не обязательно находится там, где мы хотели бы жить, а внутри может оказаться совсем не тот интерьер, о котором мы мечтали. И женщина, вскормившая нас своим молоком, не обязательно отвечает нашим представлениям о том, какой должна быть мать.

Человеческую жизнь можно сравнить с существованием в огромной коробке, где мы оказались совершенно случайно и вокруг – одни незнакомцы.

По-моему, как-то вот так.

Но когда я вижу, что меня любят, я не очень-то задумываюсь об этих вещах. Разве это плохо? Ведь младенцы не задумываются – просто принимают любовь окружающих, и все. Если бы они могли говорить, я уверена, они бы сказали то же самое, что говорю сейчас я.

Это чувство тоже можно считать одиночеством, но ты замечаешь его только со временем. Изначально оно не свойственно нашей душе – источник находится где-то в другом месте.

Мне никогда не хотелось туда вернуться.

Я попыталась представить себе саму себя в тот тяжелый период – беззащитную, лишенную памяти, лишенную опоры, – и в моем воображении возникла печальная блеклая фигура, олицетворение одиночества.

От этого мне стало невыносимо грустно. Как при взгляде на котенка, который еще не знает, что завтра его увезут в другой дом, в другую семью.

Какое-то время мое сознание цеплялось за этот образ, кроме которого ничего больше не осталось.

Но, наконец, я погрузилась в сон.

Я проснулась на следующее утро в очень хорошем настроении.

Температура спала. Душой я была бодра и весела. Чувствовала себя отдохнувшей и даже возродившейся. Рядом с подушкой лежала записка:

Я позвонил твоим и все им рассказал. ПОЖАЛУЙСТА, полежи сегодня в постели. Отдохни. Вернусь после обеда. Завтрак – в холодильнике.

Рюичиро

Свет мягко лился через окно. Я с удовольствием вдыхала вкусный воздух – этим утром он был гораздо вкуснее, чем обычно. И вообще, все вокруг было напоено жизнью: и лучи солнца, и легкий ветерок, проникавший в комнату сквозь приоткрытую створку. В теле, однако, особой бодрости не ощущалось, но это было даже приятно. Я чувствовала, что сегодня все будет именно так, как должно быть, – специально для меня, наилучшим образом. Аспирин сделал свое дело – я здорово пропотела за ночь, и это пошло мне на пользу…

Валяясь на футоне и глядя в голубое небо за окном, я строила планы на сегодняшний день. Давненько я этим не занималась. Прекрасное занятие – вот так вот просто валяться и думать практически ни о чем…

«Сначала приму душ. Потом перекушу чем-нибудь из холодильника, выпью кофе и… просто побуду сама с собой». Какая приятная мысль!

Свобода. Чувство полной свободы. Я спаслась из горячечного мира, где от повышенной температуры плавится сознание, и теперь торжествую вместе со своим освобожденным телом.

– Нет худа без добра – да здравствует жар, – бормочу я себе под нос.

Идиотская фраза. Хорошо, что меня никто не слышит.

Выпив полный стакан воды, я позвонила брату в интернат. Я хотела рассказать ему о своей встрече с Месмером.

Брат сегодня был в ударе. Я только и успела, что поздороваться, как он уже спросил: