Читать книгу "Федор Апраксин. С чистой совестью - Иван Фирсов"

— Ведаю, ведаю, — добродушно ворчал, опершись на фальшборт, Апраксин, любовно окидывая громадину корпуса корабля-красавца. — Мне сказывали и Козенц, и Най, што сей корабль под стать иховым самым лучшим из королевского флота.

Безоблачная голубизна неба, апрельское солнце, щебетание птиц. Зеленеющее первотравье внизу, вокруг стапелей усиливали и без того радостное настроение в предвкушении предстоящего торжества.

Десятки кораблей спускал он на воду за эти годы, отводил к Азову, определял в строй. В каждом из них частица его работы, толика душевного тепла, отданного любимому делу.

Сам процесс строительства кораблей напоминал ему какой-то странный калейдоскоп множества сменяющих друг друга операций, в итоге этого длительного, подчас мучительного, действа рождалось на воде удивительное творение рук человеческих — красавец корабль, осененный парусами.

Долгие годы, начиная с Плещеева озера, где впервые, подхваченный парусами, ощутил дивное чувство стремительного движения по воде, потом в Архангельском, за границей, здесь, в Воронеже, он по капелькам впитывал увиденное, услышанное о корабельном строительстве. Что-то постигал своим умом, многое узнавал от Скляева, Меншикова, Кикина, Верещагина. Длинными зимними вечерами слушал рассказы Ная, Козенца.

Англичане поведали, что линейные корабли, подобные стоящему на стапелях «Старому Орлу», в Европе начали мастерить всего полвека назад. Создавали их для войны, а военные моряки знали, что в мирском бою победит тот, кто быстро и ловко маневрирует. Поэтому прежде всего корабль должен быть крепким, резвым и послушным. Но трудно все предусмотреть, были и неудачи.

— Когда в Англии начали строить линейные корабли, — рассказывал Козенц, — один из первых, семидесятипушечный колосс, при первом же небольшом шторме, взойдя на гребни соседних волн, переломился пополам. Сотни людей погибли.

Чтобы корабль резво бегал под парусами, корпус должен быть узким, а для поворотливости, наоборот, с широкими обводами.

Сила военного корабля и в количестве мощных пушек. На малых судах большие пушки не поставишь, да и на деке тесно, не развернешь и не зарядишь тяжелое орудие. И важно, чтобы корабль не свалило при ветре, не кренило, чтоб имел хорошую остойчивость. Потому ежели и малая волна, а корабль кренит, то подветренным бортом черпнет он воду открытыми артиллерийскими портами и пойдет на дно. Задраивать порты тоже невыгодно, меньше пушек стреляет…

Немалое значение для мореходных качеств и маневренности имеют осадка корабля, паруса разные, обводы корпуса, форма носа и кормы.

Все эти премудрости объединяла корабельная архитектура. Многое здесь постигалось опытом и интуицией корабельного мастера, а зачастую двигались на ощупь.

Во всем этом сложном деле участвовал «по силе ума своего» адмиралтеец…

«Старого Орла» спускали на воду перед самой Пасхой. В Воронеж на торжества приехало много гостей, и гости все иноземные послы.

Английский, французский, голландский и датский послы обычно с нетерпением ждали приглашения царя в Воронеж. У представителей морских держав всегда особый интерес к морскому делу. Особое рвение проявлял вездесущий посланник английского короля Чарльз Витворт… Отслужив молебен после спуска «Старого Орла», справив торжество, Петр сам повел к Азову отделанные и готовые корабли. Царский штандарт он поднял на любимом детище, изящной и грозной «Предистинации». Апраксин провожал его в устье.

— Забот у тебя, как всегда по весне, невпроворот, — чеканил царь, — не мешкай с оснасткой для балтийских верфей. Пошли кого в Липцы, торопи с пушками. Ты же сам наладил там литье, теперича спуску не давай. Каждое лето не одна сотня орудий на корабли потребна.

— Как с послами быть, Петр Лексеич? Всюду нос суют.

— Пущай глядят, не гони. Все одно шпионы шастают. А так лишний раз государи их закумекают, верно генерал-адмирал? — Царь озорно подмигнул Головину.

— Оно так, государь, но и всякое худое донесут.

— Нам не привыкать, пускай пакостят, охоту у нас не отобьют.

И в самом деле, иноземные посланцы иногда описывали своим суверенам увиденное не без высокомерия.

Первое послание Витворт отправил государственному секретарю после отъезда царя. «Его Царское Величество отправилось к Азову 10 числа текущего месяца с 4 кораблями и 6 бригантинами… Адмирал останется в Воронеже, пока не получит известий от царя из Азова». Следом сообщил в Лондон о намерениях царя.

«После того он, Головин, особенно упомянул о желании царя добыть из Англии двух или трех корабельных мастеров для постройки кораблей на Балтийском море.

Я уже имел честь уведомить вас, что Царь страстный любитель кораблестроения. Он сам очень хороший мастер и в прошлом году выстроил корабль, который во всех отношениях ни в чем не уступает ни одному из кораблей его флота».

По возвращении в Москву Витворт составил обстоятельный доклад, который закончил припиской: «На реке Дон находится в готовности от 30 до 40 судов разной величины, но все они голландской постройки и из очень худого леса, все они годны больше для показа, чем для службы, а остальные находятся в таком дурном состоянии, что едва ли куда-нибудь годятся».

Взгляды Витворта разделял и голландский резидент Яков Ди-Биэ, но имел свое мнение.

— Русские построили неважные корабли здесь, в Воронеже. Но учтите, это их первые опыты, а «Предистинация» достойна носить флаг любой европейской державы.

Витворт настаивал на своем:

— Согласен, коллега, но в общем царю не обойтись без мастеров наших в таком сложном деле.

«Опять заносится этот чванливый британец», — слушая Витворта, размышлял голландский резидент, скрывая легкое раздражение.

— Не умаляйте русских умельцев. Кумир царя Скляев управляется на стапелях не хуже мастера Козенца. Он построил «Предистинацию». Кстати, я случайно услышал, что царь Петр отправляет его в свою новую крепость Петербург строить корабли для нового флота на Балтике…

В конце лета Петр вместе со Скляевым урывками работал на левом берегу Невы. На наспех сколоченных стапелях вырастали корпуса новых бригантин, сконструированных Скляевым. С легкой руки Петра эти галеры-бригантины назвали скампавеями. Небольшой длины, метров тридцать, с тремя мачтами для парусов и дюжиной пар весел, они были вооружены пушками, вмещали больше сотни солдат для абордажа. Возле скампавей деловито суетился новоиспеченный шаутбенахт Иван Боцис. В прошлом году по протекции Крюйса царь принял на службу этого опытного капитана венецианского флота, выходца из Далмации.

— Ты в галерах смыслишь больше всех, будешь начальствовать галерным флотом, — определил Петр задачи Боциса.

Покидая вечером верфи, Петр спешил в свой уютный домик на противоположном берегу реки. Там до поздней ночи просиживал над проектом новой верфи — «Адмиралтейского дома».

— Такой у нас не было, — показывал чертежи Скляеву, — попомни, как у голландцев? Будешь зараз строить по три десятка фрегатов.