Читать книгу "INFERNAL - Алексей Вилков"

Свою тень мы обычно ненавидим, скрываем или боремся с ней. Отрицаем, кидаемся с ней в схватку, но она живёт, покуда мы живём, и никуда не спешит уходить. Этот постулат придуман давно, и ещё многие философы выделяли похожие архетипы, но, тем не менее, тень существует, и она есть у каждого человека. Наверно, тень Лизы, если не она сама, и преследует меня. Но тень жива, покуда жив её обладатель, значит, жива и Лиза – такая получается аксиома, такие нынче законы логики, больше похожие на схоластику.

С логикой я давно не дружил, погрузившись в мистическое созерцание бытия. Так проще и не требуется ничего объяснять, когда случается совершенно необъяснимое и инфернальное. По её словам, я давно превратился в инфернала – потустороннее существо, пребывающее на разделе миров и только и делающее, что запускающее разных потусторонних тварей на свободу. Выходит, что я был тенью Ливенсона, но менее удачной, забитой, никому не нужной, от которой он давно избавился и считал, что не найдёт меня вновь. Тем более, не надеялся встретить здесь во владениях «Ameuki». Но нашёл не он меня, а я его.

Для меня всё было наоборот. Путаница несусветная, и без горькой не разобраться, но похмелье до сих пор давало о себе знать, и пить с Ливенсоном я бы не согласился. Он начинал меня утомлять. Встречи с собственной тенью не могут продолжаться долго, иначе она поглотит тебя насовсем, как чёрная дыра. Что в ней – неизвестно, разве что ведомо самому создателю мироздания.

Отвлекшись, Ливенсон что-то записывал в электронную записную книжку. Когда он успел достать её, я не заметил, погруженный в потусторонние размышления. Вероятно, он записывал мой заказ, чего же ещё?

– Будут еще пожелания? – спросил он, оторвавшись от записей.

– Нет.

– Поверь, я не подкачаю. Ты мне и Насте понравился. Есть в тебе изюминка и искра. Настеньке редко кто нравился – только я да ты.

– Передай ей привет и благодарность.

– Боюсь, что не получится.

– Ах, да! – вспомнил я. – Ваши тропки разошлись.

– Увы! – вздохнул Роман.

Искренне так вздохнул, с неподдельной гримасой горечи. Как вдовец, потерявший жёнушку. Без налёта лицемерия и лжи. На артиста Ливенсон не тянул. Эстет плюс артист – это чересчур. Достаточно чего-то одного, без этого многовато регалий. И я, нехотя, проникся к нему сочувствием, каким когда-то проникался к Адель. Он по-своему ненормален, этот фанатик смертельных оргий. Как ненормален и я, как и всякий человек, живущий по нашему образу и подобию, но в том и есть особенная прелесть.

Нормальные люди никому не интересны и никак себя не проявляют. Муза к ним не является, как бы выразилась далёкая душка Адель, а я бы ей поаплодировал – редкая фраза, что ей удавалась. А мне она не удавалась никогда, за что я тогда себя ненавидел и называл бездарностью. Теперь же сам придумал эту фразу, не оспаривая оригинальное авторство. Ливенсон по-своему талантлив, остроумен и умён, у него точно нет никаких банальностей и клише. Ничего он не ждёт, и его никто не ждёт. Человек вне времени и пространства, переходящий из одной точки в другую, как неуловимый квантум энергии, справляясь со скоростью света – так передвигаются только ангелы и демоны, до которых мне ещё далеко.

– А какие у тебя планы? – спросил я, доедая остатки высохшего риса.

– Планы? Двину дальше. Моя виза заканчивается. Завтра улетаю.

– Не решил, куда?

– Ты плохо слушал меня, Герман! Сегодня Токио, а завтра – Сидней, послезавтра…

– Ты ничего просто так не говоришь.

– Ну так…

– В поисках новых ощущений?

– Поверь, я всё испытал, но ценю, что уже испытано.

– Мудро, – кивнул я, причмокнув влажными губами. – Очень даже мудро.

– Я давний любитель мудрости и красоты.

– Это не ново. Что-то я слышал подобное, – сказал я, отодвигая тарелку. – Бывай, Роман! Буду ждать сюрприз. Надеюсь, он сбудется.

– Непременно. Я человек слова, если иногда позволяю себе эту слабость.

– Мм… – поднял я узкие брови, но даже не нашлось, что ему ответить.

Что пожелать ему напоследок? Что добавить? Всё равно тень от меня никуда не денется. Да и Ливенсон не прощался. Оставив около блюдца несколько йен, он исчез молчаливо и горделиво, сверкнув белизной шёлкового пиджака по моим утомленным зрачкам.

Долго думать над его исчезновением не пришлось. Появился запыхавшийся Мисима, неприлично опоздавший. Какая расточительная непунктуальность, но мне это на руку. Впервые я радовался опозданию партнёра, ведь появись он раньше, то помешал бы разговору с тенью, спугнул бы её. В такие сакральные минуты свидетели не нужны.

Мисима уселся на место Ливенсона и принёс свои извинения, а я ответил, что тоже припозднился. Господин Мисима сразу успокоился, но назад извинений не взял и даже удивился моему обескураженному виду, заметив, что я летаю в облаках и мысленно там, на прошедшем торжестве в его роскошном особняке. Я не стал разубеждать продюсера. Пусть думает, что хочет. Что мне с того? Посвящать его в потусторонние события невозможно. Он вряд ли сойдёт за избранного.

Счастливый Реке Мисима принёс благую весть: парни согласились на все условия и готовы были подписать контракт. Мисима захватил вчерашние бумаги, и мы могли решить все дела сейчас. Запасливо я припёрся в кафе с полезными атрибутами – напечатанными файлами и гелевыми ручками. Предстояло подписать контракт. За всю братию при мне расписывался один Мисима. Рокеры имели право голоса, но в данный момент их не было, тем более, у них свои контракты и обязательства перед продюсером, который несёт полную ответственность за происходящее, посему их мнение особо не важно. Накануне я убедился, как они полны энтузиазма и желания, даже несмотря на отдельный скепсис, который я легко преодолел не без поддержки Мисимы. Я подвернул ему контрольную бумажку, а Мисима, не перечитывая в сотый раз договор, подписался, черкнув уродливый иероглиф, а я поставил свою шикарную подпись и оставил место для подписи Фридмана, затем жахнул печать. Сделка с Германом Ластовым свершилась.

Не успели мы облегчённо вздохнуть, как Мисима вновь озаботился моим здоровьем.

– С вами всё в порядке? Я бы вас угостил вечерком?

– Я в норме, господин Мисима, – мы вновь перешли на деловой тон. Встреча всё-таки официальная, но выпить за подписание контракта стоило, а в кафе угощали спиртным, и я предложил отметить договор.

Тот без промедления согласился, но пили мы не саке, а шотландский виски «J&B». Как он затесался здесь – не нам решать, но Мисима остался довольным. Виски крепче, а наша дружба и взаимовыгодное сотрудничество крепчали вдвойне. Никаких разногласий и противоречий. Осталось обрадовать «солнечных черепов», но они явно чуяли, чем дело пахнет.

Мисима звякнул им и поздравил, милостиво разрешив прекратить на полчасика репетицию и выпить шампанского. Я похвалил его за гуманный поступок и по-отечески потрепал по плечу. Мисима в долгу не остался. После крепкого рукопожатия мы обнялись уже как родные братья. Чего не сделаешь ради призрачной прибыли и укрепления отношений между двумя державами.