Читать книгу "Лебединая песнь. Книга 2. Страна мертвых - Роберт МакКаммон"

Мужчина завыл, его рот открылся шире, а его голова задергалась вперед и назад. — Черная коробка…

И серебряный ключ! — сказал он, его слова неслись и путались одновременно. — Молитесь в последний час! Бойтесь смерти от воды! Бойтесь смерти от воды!

— Очень хорошо. Теперь считай до десяти.

Брат Тимоти выставил обе руки в свет лампы. Он начал считать на пальцах. — Один…

Два…

Три…

Четыре…

Пять…

Шесть… — Он остановился в замешательстве.

А Свон все еще смотрела на оставшиеся четыре пальца на его правой руке, остальные были отрублены.

— Я же сказал: истину нам поведай, — сказал ему Друг.

Вены пульсировали на шее брата Тимоти, и еще быстрее забился пульс у него на виске. Слезы ужаса наполнили его глаза. Он пытался отступить, но хватка Роланда сжалась на его руке. — Пожалуйста, — хрипло прошептал брат Тимоти, — не…

Калечьте меня больше. Я возьму вас к нему. Я клянусь! Только…

Не калечьте меня больше… — Его голос был прерван рыданиями, и он раболепствовал, пока Друг приближался.

— Мы не причиним тебе вреда. — Друг погладил влажные от пота волосы мужчины. — Мы не будем помышлять об этом. Мы просто хотели, чтобы ты показал этим леди, насколько мы можем быть убедительными. Они были бы очень глупыми, если бы не сделали то, что мы сказали, не правда ли?

— Глупыми, — согласился брат Тимоти, с усмешкой зомби. — Очень глупыми.

— Хороший песик. — Друг слегка погладил его макушку. Затем он повернулся в сторону Сестры, схватил сзади ее шею и повернул голову к брату Тимоти; другой своей рукой он грубо заставил один ее глаз открыться. — Посмотри на него! — кричал он и тряс ее.

Его прикосновения вызывали невыносимый холод во всем ее теле, у нее болели кости и не оставалось другого выбора, кроме как посмотреть на искалеченного мужчину, который стоял перед ней.

— У капитана Кронингера есть очень хорошая комната для развлечений. — Его рот располагался прямо напротив ее уха. — Я собираюсь дать тебе еще один шанс до рассвета, чтобы ты могла вспомнить, где эта безделушка. Если же твоя память и тогда все еще будет тебя подводить, то хороший капитан начнет выбирать людей снаружи из «курятника», чтобы поиграть с ними в свои игры. А ты будешь смотреть, потому что первым ходом этой игры будет отрезание твоих век. — Его рука сжалась, как петля.

Сестра молчала. Голубой свет продолжал крутиться в ее мозгу, и молодой мужчина в желтом плаще продолжал тянуться к мертвому ребенку на ее руках.

— Кто бы она ни была, — прошептал он, — я надеюсь, она умерла, ненавидя тебя.

Друг почувствовал, что Свон смотрит на него, почувствовал, что ее глаза исследуют его душу, и убрал свою руку прежде, чем слепая ярость заставила его сломать шею женщины. Когда он не мог больше это выдержать, то закружился по направлению к ней. Их лица находились на расстоянии шести дюймов друг от друга. — Я убью тебя, сука! — взревел он.

Свон использовала всю свою силу воли, чтобы удержаться и не отпрянуть назад. Она выдержала его взгляд, как железная рука, поймавшая змею.

— Нет, ты не убьешь, — сказала она ему. — Ты сказал, что я не значу ничего для тебя, но ты лжешь.

Коричневая краска проступила полосками на его бледном теле. Его челюсть удлинилась, а фальшивый рот открылся, как зубчатая рана, на его лбу. Один глаз остался карим, в то время как другой стал темно-красным, как если бы он разорвался и залился кровью. Ударь ее! — подумал он. Забей суку насмерть!

Но он не сделал это. Не смог. Потому что знал, даже через подлое заграждение своей собственной ненависти, что в ней была сила, сверх того, что он мог понять, и что-то глубоко внутри него томились как больное сердце. Он не выносил ее и хотел сломать ее кости — но в то же время не смел дотронуться до нее, потому что ее пламя могло сжечь его дотла.

Он отвернулся от нее; его лицо стало лицом испанского типа, затем восточного, и наконец оно приняло какое-то промежуточное выражение. — Ты пойдешь с нами, когда мы выступим, — пообещал он. Его голос был высоким и дребезжащим, поднимаясь и опускаясь через целые октавы. — Сначала мы пойдем в Западную Виржинию…

— Найти Бога. — Он усмехнулся на этом слове. — Затем мы собираемся найти для тебя прекрасную ферму, где будет много земли. Мы также собираемся достать семена и зерно для тебя. Мы найдем, что тебе нужно, в силосе и амбарах вдоль дороги. Мы собираемся построить большую стену вокруг твоей фермы, и мы даже оставим нескольких солдат, чтобы они составили тебе компанию. — Рот на его лбу улыбнулся, а затем замазался. — И остаток своей жизни ты будешь выращивать продукты для Армии Совершенных Воинов. У тебя будут тракторы, жатки, все виды машин! И твои собственные рабы тоже! Держу пари, что большой негр мог бы вполне тянуть плуг. — Он быстро взглянул на двух охранников. — Пойдите достаньте из «курятника» этого черного ублюдка, и мальчика по имени Робин тоже. Они могут разделить квартиру с братом Тимоти. Вы не возражаете, не правда ли?

Брат Тимоти хитро оскалился. — Симон не велел разговаривать.

— Куда мы поместим этих двух леди? — спросил Друг полковника Маклина.

— Я не знаю. В палатку, я полагаю.

— О, нет! Давайте в конце концов дадим леди матрацы! Мы хотим, чтобы им было удобно, пока они думают. Как насчет трейлера?

— Они могут пойти в трейлер Шейлы, — предложил Роланд. — Она присмотрит за ними вместо нас.

— Отведите их туда, — приказал Друг. — Но я хочу, чтобы два вооруженных охранника стояли на дежурстве у двери трейлера. Чтобы не допустить ошибок. Поняли?

— Да, сэр. — Он вынул свой пистолет из кобуры.

— После вас, — сказал он Свон и Сестре, и пока они выходили из двери и спускались по вырезанным ступенькам, Свон сжала руку Сестры.

Друг стоял в дверях и смотрел, как они идут. — Сколько осталось до рассвета? — спросил он.

— Три или четыре часа, я думаю, — сказал Маклин.

Лицо Свон запечатлелось в голове Маклина так ясно, как фотография. Он подцепил отчет об убитых и раненых гвоздями, вбитыми в протез; группы чисел были расписаны по бригадам, и Маклин пытался сосредоточиться на них, но он не мог забыть лицо девушки. Он не видел такой красоты уже давно; это было за пределами сексуальности — это было нечто чистое, сильное и новое.

Он обнаружил, что смотрит на ногти на руке и на грязные бинты, обмотанные вокруг его запястья. На мгновение он смог принюхаться к запаху, исходящему от него — и его чуть не стошнило.

Он взглянул на Друга в дверях и в уме у Маклина вдруг прояснилось, словно облака развеяло знойным ветром.

Мой Бог, подумал он. Я…

В союзе с…

Друг слегка повернул свою голову. — У тебя что-то на уме? — спросил он.