Читать книгу "1918-й год на Востоке России - Коллектив авторов -- История"

доминирующее значение приобретает армия. Так было в давно прошедшие времена, так было и в Великую войну, когда и в Германии, и в Англии, и во Франции на первом месте были военные интересы. То же оказалось и в РСФСР, где Ленин, не будучи даже военным, но будучи выдающимся человеком, все силы страны направлял на вооруженную борьбу и создал «военный коммунизм». Поэтому, возвращаясь к фразе профессора Гинса, приходится отметить, что Гришин-Алмазов был прав, требуя совмещения должностей командующего армией и управляющего военным министерством. Жаль только, что правильная, верная идея не дала больших плодов, но это проистекло уже от личностей: несчастье белых было в том, что за время Гражданской войны в их лагере не выдвинулись люди типа Петра Великого или Александра III. Налицо был лишь разброд партий, групп и всяких течений, руководимых недостаточно волевыми и недостаточно глубокими людьми. Поэтому приходится лишь сожалеть, что в белом лагере не нашлось действительных великанов ума, прозорливости и воли, то есть лиц с диктаторскими характерами, а не одними только диктаторскими замашками.

Военачальники белых и их штабы

Эмблема снегов и лесов — бело-зеленое знамя взвилось в Сибири. Оно было встречено с надеждой на светлое будущее. Во главе вооруженных сил Сибирского правительства встал полковник Гришин, проживавший при большевиках под конспиративной фамилией Алмазов. Можно сказать, что это назначение было случайным, как вообще случайны были все назначения того времени, как случайны и произвольны были выборы и самих членов Сибирского правительства.

До конца 1917 года Гришин не был совершенно известен. Его знали лишь его друзья, знакомые да сослуживцы. Это был молодой, заурядный армейский офицер. По некоторым сведениям, полковник Гришин прибыл в Сибирь по поручению генерала Алексеева, имея своей задачей объединение доморощенных офицерских организаций на территории этого огромного края Российской державы.

Во всяком случае, полковник Гришин-Алмазов вместе с видным эсером Павлом Михайловым, членом Учредительного собрания, изъездил при большевиках все более крупные города Сибири, внося всюду систему и единство в кустарно создававшиеся офицерские организации. Гришину-Алмазову, как и Павлу Михайлову, нужно отдать должное: оба они не покладая рук работали, находя среднюю примиряющую линию, и привлекали к совместной работе под флагом Сибирского правительства и эсеров, и лиц правого направления. Разъезды и подпольная работа были, конечно, сопряжены с преодолением различных трудностей, так как большевики охотились за Гришиным и Михайловым. Требовалось немало смелости, а еще больше такта ввиду разнородности направлений политических целей и различных организаций.

Все это они преодолели, и, когда произошло выступление и власть в освобожденных районах взяли в свои руки эмиссары Сибирского правительства, Гришин-Алмазов и Павел Михайлов заняли видные посты. Первый из них принял на себя звание командующего Сибирской Народной армией. Этого титула у него никто не оспаривал, и военные Омска, Томска, Ново-Николаевска, Барнаула, Кургана, Челябинска и Петропавловска ему подчинились без всяких разговоров. За переворот Гришин был произведен в генерал-майоры.

Что же представлял собою Гришин-Алмазов? Какими способностями он обладал как командующий армией? Был ли он вообще подготовлен к занятию этого поста? Все это не было еще известно. Будущее должно было показать это.

Выше уже говорилось, что в Омской округе территорией, освобожденной от большевиков, фактически правил генерал Иванов-Ринов. В прошлом это был начальник одного из уездов в Туркестане, позднее там же помощник военного губернатора.

В создающейся Сибирской Народной армии Иванов-Ринов, произведенный за переворот из полковников в генерал-майоры, получил пост командира Степного Сибирского корпуса[68]. Штаб этого корпуса должен был находиться в Омске. Данное назначение, как показало недалекое будущее, оказалось совершенно неудачным: на должность строевого начальника Иванов-Ринов совершенно не годился, а как организатор и политик он был совершенно никудышным. Самого простого такта у него также не оказалось.

В Томске сразу выдвинулся молодой офицер 42-го Сибирского стрелкового полка — подполковник А. Н. Пепеляев[69]. На Великую войну он пошел в чине поручика — начальника полковой команды конных разведчиков. В течение всей войны он держался просто, не старался обставить себя комфортом, как это замечалось у некоторых, дисциплину в своей команде он поддерживал строгую и склонности к эсерам, в чем стали обвинять его недруги в более позднее время, у него не замечалось. Аюди, знавшие его еще по Германской войне, указывают, что у Пепеляева наблюдалось стремление проводить в жизнь суворовскую тактику. В боевом отношении он считался дельным офицером. Там же, на Германской войне, Пепеляев получил орден Святого Георгия 4-й степени и Георгиевское оружие за разведки на реке Неман в конце 1915 года. В то время он командовал отрядом конных разведчиков всех четырех полков дивизии.

Начальником 1-й Степной Сибирской стрелковой дивизии, формируемой в Омске, был назначен офицер 44-го Сибирского стрелкового полка — полковник Фукин[70]. Последний не замедлил взять в свой штаб лиц хорошо известных ему, коими, естественно, должны были явиться его бывшие сослуживцы — офицеры того же 44-го Сибирского стрелкового полка. Нескольких офицеров этого же полка полковник Фукин протолкнул и в штаб корпуса. Когда пришло время выступать из Омска на фронт, то полковник Фукин, считая, видимо, что силы его недостаточны и формирование их еще не закончено, стал оттягивать с выступлением на фронт. Вследствие этого он был отстранен от занимаемого им поста.

На место полковника Фукина офицерами 44-го Сибирского стрелкового полка, занимавшими в это время различные посты в штабе корпуса и дивизии, была выдвинута кандидатура другого их однополчанина — полковника Вержбицкого[71]. Последний находился в это время в городе Усть-Каменогорске, где занимался пчеловодством.

В 44-м Сибирском стрелковом полку Старой армии полковник Вержбицкий считался одним из самых дельных офицеров. Он провел в должности командира роты этого полка всю Русско-японскую войну. Осторожный, умный, воспитанный, с выдержкой и большими познаниями в области литературы и истории, он пользовался в полку уважением. Он отлично владел пером, выявляя, однако, склонность к красоте, пышности и витиеватости слога. «Гриша», как звали его офицеры, считался в полку «стратегическим резервом». Во все наиболее торжественные и серьезные моменты жизни полка без помощи «Гриши» не обходились. Офицеры знали, что если он взялся за дело, то выполнит его безусловно добросовестно и умнее других. Вержбицкий всегда избирался членом суда общества офицеров полка. До 1913 года он занимал должность начальника учебной команды. С отправкой по Высочайшему повелению экспедиционного отряда в Китай, в район крепости Шарасун, капитан Вержбицкий распрощался временно с полком, к которому он вновь присоединился лишь 30 апреля 1915 года. За Великую войну он получил орден Святого Георгия 4-й степени и Георгиевское