Читать книгу "Смертельный рай - Линкольн Чайлд"

Находящийся на высоте в тысячу футов над улицами Манхэттена зал содрогался. Бесчисленные устройства, перегруженные сверх всякой нормы, завывали, разбрасывая искры и выплевывая все более темные клубы дыма. Даже в том месте, где стоял Лэш, — в относительно спокойном центре этого коллективного разума — шум и вибрация повергали в ужас. Лэш закашлялся. Мокрая от пота рубашка прилипала к спине. Вибрация усилилась настолько, что казалось, будто вся верхушка здания сейчас оторвется и рухнет. Глядя на окружающих — Тару, сосредоточенно смотрящую на старый компьютер, потрясенного и подавленного Сильвера, вытирающего лоб платком Мочли, — Лэш пришел к выводу, что лучше ждать медленно приближающейся смерти здесь.

Начали возвращаться остальные. Сначала Шелдрейк, который покачал головой, давая понять, что не нашел никакого выхода. За ним Дорфман и Лоусон, сообщившие, что, как и предполагалось, генератор и кабели питания защищены от какого-либо вмешательства. Последним вернулся Гилмор. Он кашлял, лицо почернело от копоти. Гилмор сказал, что, хотя установку пожаротушения в апартаментах и можно теоретически подключить так, чтобы вода стекала вниз, но это займет час или два. Кроме того, вероятно, воды не хватит, чтобы потушить многочисленные возгорания, очаги которых они видели вокруг.

— Час, — процедил сквозь зубы Шелдрейк. — Нам повезет, если мы переживем следующие десять минут. Здесь самое меньшее пятьдесят градусов. Генератор может взорваться в любую секунду.

Ответа ни у кого не нашлось. Стало так жарко, а дым настолько сгустился, что Лэш почти не мог дышать. При каждом вдохе ему казалось, что легкие его полны острых игл. Голова кружилась, становилось труднее сосредоточиться.

— Минуту, — сказала Тара, подходя и останавливаясь перед пультом IBM-2420.— Эти кнопки — каждая из них обозначена символом ассемблера.

Не слыша ответа, она обернулась к Сильверу.

— Я права?

Создатель «Эдема» закашлялся и кивнул.

— Для чего они используются?

— В основном для диагностики. Если программа не работает, можно выполнять ее пошагово, операцию за операцией.

— Или вручную ввести новые команды.

— Да. Эти кнопки — анахронизм, оставшийся от более ранней модели.

— Но они дают доступ к памяти? К регистрам?

— Да.

— Значит, мы могли бы выполнить короткий набор команд.

Сильвер покачал головой.

— Я уже говорил. Защита Лизы не воспримет никакой новой программы.

— Я не об этом.

Мочли обернулся и посмотрел на Тару.

— Мы не стали бы ничего вводить с какого-либо периферийного устройства, просто нажали бы несколько клавиш с кодами команд. Вот эти. Пять… нет, четыре, должно хватить. Мы нажимали бы их раз за разом.

— Какие коды команд? — спросил создатель «Эдема».

— Получить содержимое памяти по данному адресу. Выполнить с этим содержимым логическую операцию AND. Заменить его новым значением. Увеличить показания счетчика.

Наступила тишина.

— О чем она? — спросил Шелдрейк.

— Я говорю о самом примитивном методе доступа к памяти компьютера. Байт за байтом. Об изменениях, выполняемых вручную, с пульта. — Тара повернулась к Сильверу. — Это восьмибитная машина?

Создатель «Эдема» кивнул.

— Каждый байт в памяти этого компьютера состоит из восьми бит. Так? Каждый из них может принимать только одно из двух значений: ноль или единица. Восемь таких двоичных чисел составляют команду, слово на языке компьютера. Я говорю о том, чтобы обнулить все эти команды. Очистить его память. Стереть ее.

Шелдрейк нахмурился.

— Как вы хотите это сделать, черт возьми?

— Нет, она права, — сказал Дорфман. — Можно выполнить операцию AND для нулевого байта и содержимого каждого адреса памяти. Весьма изящный способ.

Шелдрейк повернулся к Мочли.

— Вы понимаете, о чем они говорят?

— AND — это логическая операция, — продолжал техник. — Она сравнивает каждый бит с указанным значением и либо не трогает его, либо изменяет это значение.

— Все просто, — добавила Тара. — Если выполнить операцию AND над нулем и нулем, находящимся в памяти, его значение останется нулевым. А операция AND над нулем и находящейся в памяти единицей изменит ее значение на ноль. Таким образом, простая команда — AND 0 — может изменить содержимое каждой ячейки памяти на нулевое.

— Оставив одни лишь NOP, — кивнул директор вспомогательной службы.

— «Нет операции». — В голосе Дорфмана слышалось возбуждение. — Именно. В памяти компьютера останутся лишь пустые регистры.

— Не получится, — сказал Сильвер.

— Почему? — спросила Тара.

— Я уже объяснял. В разных блоках Лизы имеется десяток виртуальных копий этой машины. После каждой тысячи вычислительных циклов они сравниваются друг с другом. Новые команды распознаются и игнорируются.

— Вовсе нет. — Тара закашлялась. — Мы не вводим никакой новой информации. Мы просто обнулим память компьютера. Вручную.

— Не может быть и речи, — бросил Сильвер.

Его резкий тон удивил Лэша. В течение долгого времени — с тех пор, как замолчала Лиза, а может быть, даже раньше — Сильвер выглядел подавленным, побежденным. Теперь же в его голосе прозвучали решительные нотки, каких Лэш не слышал со времени их первой конфронтации.

— Почему? — спросила Тара. Сильвер обернулся. — Вы хотите сказать, что учли подобную возможность, программируя защитные процедуры?

Создатель «Эдема» молча скрестил руки на груди.

— Вы уверены, что обнуление первоначальной памяти Лизы не остановит ее саморазрушительных действий? Или, по крайней мере, не вызовет краха системы?

Этот вопрос тоже повис в воздухе. Лэш впервые увидел грязно-оранжевое пламя на фоне черного дыма, бьющее из стойки с оборудованием у противоположной стены.

— Доктор Сильвер, — сказал директор. — Может, стоит попробовать?

Создатель «Эдема» медленно повернулся к нему. Казалось, вопрос застиг его врасплох.

— К черту, — бросила Тара. — Если вы мне не поможете, я сделаю это сама.

— Вы умеете программировать эту машину? — спросил Лэш.

— Не знаю. Язык ассемблера компьютеров IBM мало менялся. Могу лишь сказать, что я не собираюсь стоять без дела и ждать смерти.

Она подошла к пульту старого компьютера.

— Нет, — сказал Сильвер.

Взгляды всех присутствующих обратились к нему.

«Он не позволит ей сделать это, — подумал Лэш. — Не позволит ей остановить Лизу». Он, как зачарованный, смотрел на Сильвера, который, казалось, вел напряженную внутреннюю борьбу с самим собой.