Читать книгу "Мой отец Пабло Эскобар. Взлет и падение колумбийского наркобарона глазами его сына - Хуан Пабло Эскобар"

прибытия во избежание неприятных сюрпризов. И он, несмотря на праздники, 24 декабря прибыл в столицу Аргентины на несколько часов раньше нас.

Город встретил меня водопадом новых впечатлений. Я наконец познал наслаждение, даруемое анонимностью. Я впервые мог просто поехать на автобусе. И тем не менее, сама возможность нормальной повседневной жизни пробудила во мне множество страхов. Меня пугали даже такие простые вещи, как заказать гамбургер в Макдоналдсе: прежде всегда был кто-то, кто делал это за меня. Только теперь я осознал, насколько был изолирован от мира.

Доверять людям я тоже не умел. Я невольно стал экспертом по жизни в бегах, и первые несколько месяцев продолжал носить темные очки, чтобы меня не узнавали. Мать и Андреа это беспокоило, они говорили, что в городе с населением в двенадцать миллионов человек бояться нечего, да и вряд ли я действительно столь известен, чтобы провести всю жизнь, скрываясь под большими солнцезащитными очками.

Быть может, они и были правы. Однажды я решил порадовать их и снял очки, отправившись за билетами на концерт. Я поймал такси в квартале от нашего дома, но еще до того, как спросить, куда я направляюсь, водитель поинтересовался, не сын ли я Пабло Эскобара.

– Ты чего, мужик?! Они же все в Колумбии без права выезда, их никто не принимает!

Таксист не поверил мне с первого слова и продолжал изучать меня в зеркало заднего вида, пока я не бросил на него строгий взгляд и не сказал, что еду в торговый центр «Альто-Палермо». Купив билеты, я вернулся в квартиру с чувством, что меня преследует весь мир, и высказал матери с Андреа все, что думал: что они были безумно наивными, а я сам – еще глупее, потому что послушался их совета. Короче говоря, я прочитал им знатную нотацию.

В отличие от Мапуту, где нам предложили лишь курсы при городском морге, в Буэнос-Айресе у нас были миллионы возможностей для получения образования. В первые два месяца после прибытия мы прошли несколько компьютерных курсов. Андреа поступила на отделение рекламы в Университете Бельграно и закончила его с отличием. Я же в марте поступил на программу в сфере промышленного дизайна в техникумах ОРТ, и тоже закончил ее неплохо – со средним баллом 8,8 из 10 возможных. Мне очень нравилась моя учеба, я буквально посвятил ей всего себя. Оценив это, мои профессора даже предложили мне подработать ассистентом на дипломных проектах и курсе компьютерного дизайна. Мануэла училась в средней школе, а мать гуляла по городу, собирая и просматривая брошюры домов и комплексов на этапе строительства, – в этой области она была особенно хороша.

В Буэнос-Айресе мы жили на съемных квартирах и, чтобы нас никто не выследил, каждые два года меняли адреса и телефонные номера. И, конечно же, нам приходилось очень внимательно относиться к кругу общения, чтобы никто нас не раскрыл.

В начале 1997 года Аргентина предоставила нам временный вид на жительство, а для получения постоянного мать подала заявление в качестве инвестора капитала. Для этого ей пришлось нанять бухгалтера, и так в нашей жизни появился Хуан Карлос Сакариас Лобос.

После того, как мы в качестве инвестиции купили участок земли близ Пуэрто-Мадеро, мы начали подозревать, что Сакариасу доверять не стоило: упорно казалось, что он назвал нам завышенную цену, чтобы забрать часть денег себе. Неожиданное предложение от компании Shell спасло его репутацию в наших глазах, когда за эту землю предложили вдвое больше, чем мы за нее заплатили. Сделка так и не состоялась, но сама эта ситуация заставила нас снова совершить ошибку и довериться ему.

В том же 1998 году я начал работать в области 3D-дизайна и трехмерной компьютерной графики, сменивших карандашные наброски и чертежи; это стало моим вкладом в компанию IQ. Зарплата – первая в моей жизни – составляла тысячу долларов в месяц. В прошлом я запросто мог оставить такие чаевые в ресторане, теперь же эта сумма покрывала месячную арендную плату и коммунальные услуги.

Но жизнь снова нас удивила. В пресс-релизах, на рекламных щитах, плакатах на автобусных остановках, указателях в общественном транспорте и, конечно же, в телерекламе Discovery Channel анонсировал выпуск спецпрограммы о жизни Пабло Эскобара Гавирии[103]. В ужасе мы решили уехать из Буэнос-Айреса в Карило на аргентинском побережье.

Сакариас к тому времени выяснил наши прежние имена, найдя наши фото в старом номере журнала Caras. Узнав о нашей тревоге, он предложил передать ему активы Inversora Galestar, SA – уругвайской компании с филиалом в Буэнос-Айресе, которые мы приобрели, намереваясь всерьез заняться недвижимостью. Он, естественно, обещал вернуть их, как только шумиха вокруг документального фильма уляжется. Однако уже через несколько дней Сакариас появился у нас на пороге с требованием увеличить гонорар из-за опасности, которую влечет за собой оказание услуг такой семье, как наша.

– Мария Исабель, – обратился он к матери по ее нынешнему имени, – если вы хотите, чтобы я продолжил на вас работать, я должен получать двадцать тысяч долларов в месяц.

– Двадцать тысяч долларов? Господи, Сакариас! Откуда я должна брать для вас двадцать тысяч долларов? Хотела бы я сама иметь такую сумму! Если вы сможете сдержать свое обещание и поднять доход семьи до шестидесяти тысяч долларов в месяц, я без проблем заплачу вам двадцать из них. Но я не могу заплатить такую сумму просто с потолка.

– Нет, Мария Исабель, эти деньги не для меня. Мне нужно заплатить их своим партнерам – Оскару Лупии и Карлосу Марсело Хилю Новоа, чтобы они и дальше заботились о вас!

Против ожиданий шумиха вокруг фильма об отце утихла довольно быстро, мы на время забыли об этом вопросе и вернулись в Буэнос-Айрес, где без происшествий отметили Рождество и Новый год. Жили мы тогда в квартире 17N на улице Харамильо 2010, которую Сакариас арендовал для матери с Мануэлой. Андреа и я остановились там ненадолго, пока он же искал для нас отдельную квартиру. Однако к началу февраля 1999 года мать начала что-то подозревать: все это время Сакариас не давал о себе знать.

Пока еще обеспокоенные возможными последствиями документального фильма от Discovery Channel и опасаясь намерений Сакариаса, мы выставили на продажу дом в гольф-клубе Лас-Прадерас-де-Лухан, купленный несколькими месяцами ранее в качестве инвестиции.

Через несколько дней о своей заинтересованности в покупке дома сообщил нам известный и уважаемый юрист Луис Добневски. С ним практически сразу связался Сакариас, взявший у него залог – сто тысяч долларов. Но нам он эти деньги не передал.

– Господи, его нигде нет, а все мои деньги у него! Что же мне делать? – восклицала мать.

Сакариас