Читать книгу "Темная адептка. Учеба по привычке - Лина Алфеева"

Родовое имение встретило меня тишиной и полумраком парка. Слуг в особняке всегда было немного, а после смерти своего господина и они исчезли. Мелькнула мысль, что родственник, обосновавшийся в Сумеречье, не спешил заявлять права на столичный особняк. Оно и понятно, кому охота привлекать внимание императора?

Я шла в абсолютной темноте, но видела как днём. Тьма, живущая во мне, затаилась, но тело понемногу менялось. И это было очень странно. Кровь ночной фурии всегда была частью меня, а вот родовые способности отсутствовали, пока Ионар Яростная не подбросила свинью собственным внукам. Неужели родовая магия настолько зависима от передачи силы? И почему отец мне про неё не рассказывал?

У меня практически не сохранилось воспоминаний из раннего детства. Все картинки в моём хранилище памяти были словно подёрнуты туманом. Отец говорил, это потому, что я слишком много болела. Малышкой я либо лежала в кровати и смотрела на пляшущее в камине пламя, либо сидела в кресле и любовалась заснеженными холмами Сумеречья. А потом пошла на поправку, и выяснилось, до чего же я резвый и неугомонный ребёнок, способный своими иллюзиями довести до невроза всех обитателей замка. Тогда отец и стал брать меня в поездки. Ему пришлось держать меня при себе, чтобы по возвращении не расхлёбывать последствия. Мои иллюзии были неуправляемы и часто формировались неосознанно. Только в ШИПе, после изучения теории создания иллюзий, я освоила их контроль, и тогда отец подключился к моим тренировкам. У него я научилась тому, о чём преподаватели могли только мечтать, и значительная часть моих знаний была получена здесь, в столичном особняке Саторов.

Задрав голову, я смотрела на внушительное двухэтажное здание, увенчанное одинокой башней. Лунный свет играл в тёмных провалах окон, но я помнила время, когда окна, наполненные магией иллюзий, выглядели живыми. Они казались порталами в удивительные миры, в которых побывал Эдриан Сатор. Так сквозь арки на первом этаже открывался вид на эльфийский сад, а в верхнем круглом окошке на вершине башни можно было любоваться столицей чёрных драконов.

Парадные двери особняка манили, приглашая снова очутиться в доме, где я когда-то была счастлива, но я решительно прошла мимо. Издалека казалось, что башня отца – отдельное здание, но на самом деле она примыкала к замку. Имелся и запасной вход, через который можно было попасть внутрь, минуя особняк. Дверь была надёжно скрыта иллюзией, но я знала, где искать, а заветные слова открывали путь в нутро башни.

Кабинет отца находился под самой крышей, но я в него не спешила, не стала я спускаться и в подземную лабораторию. Сейчас меня интересовала комната Орина. Хорошо зная привычки отца, я была уверена, что тот разместил своего ученика именно в башне, подальше от слуг и гостей. Моя комната была тут же, на втором этаже, и я почти не удивилась, когда обнаружила на месте соседней гостиной, в которой мы с отцом любили проводить вечера, мужскую спальню. Не удивилась, но горькая ревность всё равно царапнула по сердцу. Эта комната была мне дорога, в ней сохранилось столько хороших воспоминаний, а папа отдал её своему ученику.

Орин Ильсер обожал моего отца и восхищался его талантом иллюзиона. К этому выводу я пришла, бегло ознакомившись с обстановкой спальни. Нет, портретов Эдриана Сатора в них не было, но в шкафу хранились свитки и все номера «Магического вестника», в котором отец изредка публиковал статьи. Члены Совета Тёмных в той или иной степени занимались просветительской деятельностью, многие брали себе учеников или читали лекции. Мой отец успешно избегал этой повинности, мотивируя тем, что слишком часто бывал в разъездах. Маги скрипели зубами, понимая, что им не заманить гениальнейшего иллюзиона и чёрного мага на подиум преподавателя, но требовали, чтобы отец публиковался в журнале. Не отказались бы они и от более серьёзного труда, но отец слишком легкомысленно относился к научным трактатам и не считал себя обязанным передавать знания потомкам.

Эдриан Сатор любил жизнь, нёсся по ней столь стремительно и отчаянно, словно чувствовал, что его время на исходе.

Я вошла в башню, дав себе слово, что не стану тратить время на пустую скорбь и сожаления, но всё равно колени подогнулись, а по щекам потекли слёзы.

Мой папа…

Внутренний хронометр отсчитал ровно три минуты, потом я соскребла себя с пола и подошла к письменному столу.

Орин Ильсер вёл ежедневник. Тетрадь в кожаном переплёте, украшенная золочёным тиснением, приглашающе лежала посреди стола и прямо-таки притягивала взгляд. Решив оставить её напоследок, я заглянула в подставку для свитков и обнаружила несколько списков неотложных дел. Когда я развернула последний свиток, то все мысли о распорядке Орина и его записях вылетели из головы. Это была карта Тёмного Альянса. Не самая подробная, но зато на ней были обведены красным три области, находящиеся за границей союзных земель: острова королевства Ишарат, Солнечные горы гарпий и земли чёрных драконов. Три прилегающие территории, чьи обитатели были для Тёмного Альянса как кость в горле. И эти косточки были пронумерованы…

Цифра один значилась над королевством морских нагов. Возможно, кто-то другой, увидев эти заметки, счёл бы, что Орин всего лишь на досуге рассуждал о будущих победах Альянса, но я знала, что это не так. Я вытащила из сумки коробочку, и, когда открыла, в тусклом свете пульсара блеснули две пластины: одна зелёновато-синяя, размером с мелкую монету, другая матовая чёрная, такая жёсткая, что о её края можно было порезаться. На дне коробки лежало золотисто-рыжее перо гарпии. Чтобы его получить, мне пришлось пожертвовать кольцом с крупным сапфиром. При наложении иллюзии отец использовал ограничители, добыть которые мог не каждый. Теперь я была практически уверена, что этим и занимался пропавший Орин Ильсер.

На моих губах возникла горькая улыбка. Отец меня не бросил, просто его ученик не справился.

Чтобы убедиться в своей правоте, я протянула руку к ежедневнику, но в этот момент моя сумка дёрнулась. Помимо коробочки, в ней лежали сувениры, которые мне вручили на память одногруппники. Я покинула Военную академию Карагата на несколько часов и намеревалась вернуться до рассвета, но собралась так, словно больше никогда её не увижу. Ещё одно правило Эдриана Сатора: «Уходя на час, будь готов расстаться на всю жизнь».

Сигнал подала статуэтка грифона. Ощутив тепло моих пальцев, крошечная фигурка встрепенулась, и из неё раздался голос Войского:

– Динара, прости… но, похоже, я могу умереть. Глупо получилось. Если слышишь… Я у трёх фонтанов.

Грифон в моих руках замер, снова превратившись в видимость обычного сувенира. Войский оставил мне на память переговорное устройство.

Фонтан Триединства – памятник, символизирующий единство трёх главных союзников Тёмного Альянса: империи Нордшар, королевства Азрот и подземного королевства дроу. Я домчалась в условленное место за десять минут. Возница нещадно подгонял лошадь, так что мне пришлось раскошелиться на восстанавливающее снадобье для животины. Статуэтка грифона молчала, хотя я больше не выпускала её из пальцев. Только бы успеть. Только бы обошлось…