Читать книгу "Евангелие Люцифера - Том Эгеланн"

Журналисты оценили открытие местонахождения Вавилонской башни как нечто среднее между историческим курьезом и военно-политическим осложнением. Никто из них не догадался, чем мы на самом деле занимались. Но в конечном счете это не играло никакой роли.

2

Я увидел ее, когда шел из столовой в штабной барак. Она только что покинула территорию автостоянки и, окруженная облаком пыли, направлялась по узкой пешеходной дорожке к барачному городку.

Моник.

Увидев меня, она остановилась. Ветер трепал ее волосы. Они больше не были светлыми. Они были жгуче-черными.

— Моник! — пробормотал я, сам себе не веря.

Глаза ее распухли, покраснели, стали будто стеклянными. Только тогда я понял. В другом мире, в своей постели в Амстердаме, Дирк ван Рейсевейк перестал бороться.

Я похлопал ее.

— Прими мои соболезнования, — шепнул я.

Она прижалась к моему плечу.

«Спасибо», — сказали ее губы.

Я неловко обнял ее, — это было что-то среднее между жестом утешения и лаской. Она вынула блокнот. «Я сидела рядом, когда он уходил», — написала она. Ее взгляд обеспокоил меня. Казалось, она хочет написать еще что-то. Она помедлила. Видимо, какая-то мысль, пришедшая ей в голову, успокоила ее. И она написала: «Я хочу пить!»

3

«Я приехала, чтобы рассказать тебе кое-что», — написала Моник.

Мы сидели на скамейке перед бараком, держа стаканы лимонада с кусочками льда. Я принес два вентилятора — один для Моник, другой для себя. Поток воздуха шевелил листки ее блокнота.

В глубине души я надеялся, что она напишет, что любит меня. Что она хотела бы, чтобы мы состарились вместе. Что она наконец освободилась от брачных цепей, связывавших ее с Дирком, и может теперь отдаться чувствам. Ко мне. Что-то в этом духе. Бьорн, романтик.

«Я знаю, что ты разочарован, — написала она. — Не делай вид, что не понимаешь. Ты думаешь, что я тебя обманула».

Я не мог полностью отрицать этого. Она на самом деле обманула меня. Она все время была заодно с К. К.

«Я не могла говорить. Тогда, — написала она. — Теперь Дирка нет… Это он настаивал. Все время. У него была мания анонимности. — Она вопросительно посмотрела на меня. — Ты действительно этого не понял?»

Я не имел ни малейшего представления, о чем она говорила.

Десять-пятнадцать секунд она рисовала в блокноте каракули. Потом написала: «Кем был Дирк?»

— Дирк был твоим мужем.

Она вздрогнула, словно Дирк вдруг стал полтергейстом и воспользовался возможностью дать ей пощечину.

«Моим мужем? Почему ты так думаешь?»

Выражение неподдельного искреннего изумления не могло быть комедией.

— Это… я всегда воспринимал как данность. Кто-то мне сказал. А вы не были женаты?

«Женаты? Никогда! Это абсурд!»

Она покачала головой.

«Я тебе никогда не давала повода так думать».

— Извини. Я так понял. Видимо, это недоразумение.

Она еще помедлила, потом написала: «Задай себе вопрос, почему Дирк и я жили скрываясь?»

— Потому что вам больше нравились деликатность и скромная жизнь?

«Добрый, милый, наивный Бьорн».

Поток воздуха от вентилятора щекотал мою спину.

«Дирк ван Рейсевейк не был голландцем, — написала она. — Он был итальянцем. Его настоящее имя — Джованни Нобиле».

4

Джованни Нобиле…

Итальянский теолог. Демонолог.

— Я думал, что Джованни Нобиле был убит!

«Он хотел, чтобы все именно так и думали».

Я взглянул на нее.

И понял. Наконец.

Все понял. Глупый, глупый Бьорн.

Я посмотрел на ее красивое лицо, золотистый оттенок кожи, карие глаза.

— Ты — его дочь.

Она кивнула.

— Ты никогда не была его женой. Ты — дочь Джованни Нобиле.

Она кивнула.

— Ты — Сильвана.

Она продолжала кивать.

«Да, — написала она. — Я — Сильвана Нобиле».

5

И она стала рассказывать.

Она писала. Долго. Я читал ее историю — листок за листком.

Я прочитал о том дне, когда ее похитили рядом со школой. Как ее положили в гроб. Я читал о бесконечных часах, когда она была там в заточении.

«В гробу я потеряла способность говорить, — написала она. — Врачи ничего не могут объяснить. Папа водил меня к специалистам. Голос остался там. В гробу. Я не жду, что ты поймешь. Слова не идут из меня. Насчет паука — вынужденная ложь. ГРОБ сделал меня немой. Гроб!»

Мы смотрели друг на друга. Я ощущал поток воздуха от вентилятора и слабый аромат «Шанель № 5».

«Мы с папой бежали. Сначала из Рима. От полиции. От монахов. Все они охотились за папой. Полиция. Секта. Университет. Антиквар Луиджи. Мы прожили несколько недель у папиного друга в Орбетелло. Несколько недель в Градо. В Триесте. У папы много друзей. Людей, на которых он мог положиться. Они нам помогли получить новые имена. Фальшивые паспорта. Удостоверения личности. Украли у одного умершего. Голландца. В Амстердаме папе помог обустроиться один коллега».

— А твоя мама?

На лице боль.

«Она приезжала в Орбетелло. Тайно. Этого мама не смогла перенести. Мне трудно объяснить. Она не хотела вечно жить в бегах. Может быть, в отношениях между ними были проблемы. Не знаю».

— Но она разрешила папе увезти тебя?

«Она хотела, чтобы я осталась с ней. Вернулась в Рим. Папа сказал „нет“. Это было опасно».

— Понятно.

«Мама сказала, что она потом приедет. Когда все успокоится. Но этого так и не произошло».

— Что потом?

Моник долго смотрела в пространство. Как будто хотела у себя самой получить точный ответ.

«Итальянские власти объявили папу умершим. Много лет спустя. Мама снова вышла замуж. За своего начальника. Энрико. Родила двух сыновей. Я никогда не встречалась с ними. Моими сводными братьями».

Я подумал про собственную маму и своего сводного брата. Судьба Моник неким образом была связана с моей судьбой.

«Я встречалась с мамой пять раз до ее смерти», — написала она.

— Каким образом проект «Люцифер» нашел вас в Амстердаме?

«Наоборот. Это папа нашел их. Он никогда не переставал заниматься Евангелием Люцифера. Следил за развитием событий. В среде специалистов. В журналах. Спустя несколько лет он понял, что не только дракулианцы, но и международная группа исследователей ищет манускрипт. Устроил ловушку. И заманил К. К. — Она перевернула страницу. — Когда папа проникся доверием к К. К., то рассказал ему о себе. И отдал манускрипт, который оберегал начиная с 1970 года. Стал частью группы исследователей. Очень нужным человеком. Как ты».