Читать книгу "Разорванный круг - Том Эгеланн"

Так закончилась эта история. Вернее, так могла закончиться эта история. Потому что, по сути дела, никогда не бывает конца. Все продолжается, только по-другому. Где начинается и где кончается кольцо?

После того как Мак-Маллин тихо-мирно получил ларец, я остался в доме своих бабушки и дедушки — за неимением другого объяснения — для того, чтобы собраться с мыслями. В последующие дни я ждал окончания, но оно не приходило. Каждый вечер я надеялся, что кто-нибудь постучит в дверь — Диана, Мак-Маллин, Ллилеворт, Петер. Или что кто-нибудь позвонит. Но ничего не происходило.

Через неделю я отключил воду, отказался от надежд и поехал домой в Осло.

Медленно и послушно я вернулся в свою старую жизнь.

Каждое утро я шел к перекрестку Стурукрюссет и затем ехал на трамвае до центра. На работе я выполнял все возложенные на меня обязанности вяло и равнодушно. Иногда меня спрашивали, что же, собственно говоря, случилось там, в монастыре Вэрне, минувшим летом. Но я обходился отговорками.

Иногда, когда зимняя темнота была уж очень тягостной, ко мне являлась Диана, и я ощущал ее сладость, ее аромат и тоску по ней. Бывало и так, что я брал телефонную трубку и набирал все цифры ее номера, кроме последней. Со временем я настолько осмелел, что давал даже прозвучать звонку пару раз и только потом клал трубку. Однажды субботним утром я стал ждать, когда она подойдет к телефону. Я только хотел поздравить ее с Новым годом. Но Диана не подошла. Очевидно, она была привязана к чему-то, вроде кроватных стоек. Я звонил до тех пор, пока сонный мужской голос не спросил меня, кто я такой и что мне надо.

Однажды в январе я потерял связь с действительностью. Не помню точно, когда или как это произошло. Но несколько дней я не ходил на работу. Профессор и мама нашли меня сидящим в комнате моей квартиры. На машине «скорой помощи» меня доставили в больницу. У меня было чувство, что я вернулся домой. В больнице можно не притворяться. Не делать вид, будто солнце сияет, а завтра будет еще лучше, чем сегодня. Кажется, что больше нет непреодолимой синей сверкающей горы, которая в тумане отделяет тебя от залитой солнцем долины, где ты мог бы жить, как счастливый хоббит в лесу возле журчащего ручья. В больнице ты можешь нырнуть в бушующее море и утонуть в нем. И оставаться на дне столько, сколько захочешь. В водолазном колоколе твоей жизни.

По прошествии нескольких месяцев ожиданий и размышлений я пришел к выводу, что меня надули. Я увидел слабые места их объяснений, промахи в логике, вопиющие дыры в их ответах. Я убедил себя, что стал жертвой хорошо спланированного и великолепно поставленного представления. Что я сыграл роль простодушного легковерного Стража с таким блеском, что мое имя уже вписано на постамент одной из фигурок Оскара. «Спасибо! Спасибо! Прежде всего хотелось бы поблагодарить моих маму и папу…» Я представил себе, как все сидели и сотрясались от смеха.

Хотя я прижимал руки к ушам и качался взад и вперед, я продолжал слышать их громкий истерический смех. «Машины времени!» — хором кричали Ллилеворт и Арнтцен. «Летающие тарелки!» — икая, вопил Энтони Лукас Уинтроп-младший. «Библейские манускрипты!» — орал Петер Леви. «Конспирация Иисуса!» — хохотал Мак-Маллин. «Сокровища Меровингов!» — взвизгивали Диана и мама. И все били себя по ляжкам и вертелись. Как-то раз, пуская от ярости слюну, я позвонил в СИС и потребовал, чтобы меня соединили с Мак-Маллином. Его, конечно, не было на месте. Я тщетно пытался узнать его телефонный номер в Рене-ле-Шато; там никто никогда о нем не слышал. Я много раз звонил в Институт Шиммера, но ни разу не смог пробиться через хорошо отлаженную сетку вежливых отказов коммутатора.

Понемногу таяли гнев и возмущение. Ладно, меня надули. Не беда! Я дал им настоящий бой. В конечном счете вряд ли для благополучия человечества важно, что ларец после восьмисотлетнего пребывания в земле попал в руки злодеев, а не под стекло в сонном музее на Фредериксгате. Именно благодаря Мак-Маллину он вообще был обнаружен. Иначе земля скрывала бы ларец еще восемьсот лет. Таинственность ларца ему по душе. Пусть там даже эликсир, гарантирующий вечную жизнь.

Меня объявили выздоровевшим и в мае отпустили домой. Мама приехала за мной на «мерседесе» и даже проводила до десятого этажа.

В конце июня я поехал в усадьбу у фьорда. В отпуск на сей раз. По пути я заехал в монастырь Вэрне. Все было увезено. Крестьянин сравнял все наши холмики и засеял поле зерном. Только один раскоп вокруг октагона оставался огороженным оранжевой пластиковой сеткой. Археологические власти до сих пор размышляют, что делать с этим памятником древности.

Когда я открыл дверь дома, мне показалось, что меня встретил аромат духов Дианы. Зачарованно стоял я, держась за косяк двери. Я уже готов был услышать ее голос: «Привет, милый. Как ты поздно!» — и получить страстный поцелуй в щеку. Но когда я открыл глаза и принюхался, то почувствовал только запах затхлого воздуха и пыли.

Я молча побродил по комнатам, отодвинул занавески, смел дохлых мух, открыл окна и потратил некоторое время на то, чтобы включить после зимы воду.

Потом началось лето, время отдыха. Солнечные дни и теплые вечера шли друг за другом в приятном однообразии.

Я сижу на террасе под солнцем в шортах цвета хаки и сандалиях. По радио передают бесконечный прогноз погоды. Очень жарко. Далеко в дымке колышется Болерне. Прямо через фьорд Хортен и Осгорстранн — неясные точки на голубой полосе берега. Я чувствую глубокий покой. Иду за пивом и открываю его. Молодежь, собравшаяся на берегу у трамплина, подняла громкий крик. С визгом летит в воду девушка. Следом прыгает юноша. Вялым движением я отгоняю осу, проявившую несвоевременный интерес к моей бутылке. Две чайки висят в воздухе и борются с ветром.

Внезапная мысль заставляет меня отправиться в путь к воротам и проверить, нет ли почты. Среди рекламных брошюр и мятых информационных листков я нахожу большой желто-коричневый конверт. Трудно сказать, сколько времени он здесь пролежал. На конверте не обозначен отправитель. Но штамп места отправки — Франция.

Как сомнамбула, я беру конверт и иду в свою комнату на чердак. Открываю конверт ножничками для ногтей и вываливаю содержимое на письменный стол.

Короткое письмо. Вырезка из газеты. Фотография.

Письмо написано от руки, почерк нечеткий, витиеватый.

Рене-ле-Шато, 14 июля

Господин Б. Белтэ!

Вы меня не знаете, мое имя Марсель Авиньон. Я был сельским врачом здесь, в Рене-ле-Шато, сейчас на пенсии. Обращаюсь к Вам по просьбе нашего общего друга Майкла Мак-Маллина, который оставил мне Ваше имя и летний адрес. Мне больно сообщать Вам, что гранд-сеньор Мак-Маллин умер минувшей ночью. Он тихо заснул после короткой и, к счастью, не доставившей страданий болезни. Была половина пятого, когда он покинул нас. Вместе с его дорогой дочерью Дианой, которая провела эту ночь рядом с ним, я находился у его ложа в последние часы. Одним из его самых последних дел было проинструктировать меня, что надо Вам написать и что приложить к письму. Он сказал также, чтобы Вы (и тут я вынужден опираться на свою слабеющую память), «будучи крепким орешком, делали с известной Вам информацией абсолютно все, что Вы, захотите». От себя я добавлю, что он произнес эти слова с проникновенностью, убедившей меня, что Вы были его другом, которого он невероятно высоко ценил. Поэтому для меня большая честь и радость выполнить, маленькое поручение Мак-Маллина, а именно послать Вам газетную вырезку и фотографию. Он подумал, что Вам не составит труда увидеть между ними связь. Надеюсь, что Вы разберетесь, потому что в этом я Вам не помощник. Позвольте в заключение выразить Вам самое искреннее соболезнование, так как я предполагаю, что потеря Вашего друга причинит Вам такую же боль, какую она причинила мне. Если я смогу в дальнейшем чем-то Вам помочь, обращайтесь немедля к нижеподписавшемуся.