Читать книгу "Школа темных. Богиня хаоса - Ольга Пашнина"

– Да, садись и расскажи, что ты знаешь о «Вестнике» и его редакторе.

– Уже вышел?! И что там?!

– Правдоподобно играешь, – хмыкнула я. – Думаешь, я поверю, что ты не в курсе, кто сливает сплетни и тайком снимает все, что происходит в школе?

Габриэл удивленно округлил глаза.

– Деллин, я клянусь, я понятия не имею! Не думаешь же ты, что я – редактор «Вестника»?!

– Ты делаешь и продаешь штормграмы, ты наверняка знаешь, кто купил большую партию.

– Демоны, Делл… я уже давно не продаю их открыто, Крост не слишком-то одобряет такое предпринимательство и грозится запретить. Поэтому желающие оставляют в часовне деньги, а на следующий день получают свои штормграмы. И все! Я понятия не имею, кто заплатил и за сколько экземпляров. Но действительно продал с начала года много.

– И тебя не насторожило, что в тот момент, когда у всех – я подчеркиваю, даже у директора! – есть по экземпляру, вдруг целая толпа ломанулась за игрушками? Первокурсники затарились еще в начале учебного года, а дальше-то кому они понадобились?!

Габриэл, ко всеобщему удивлению, просиял:

– Это моя идея! Я делаю штормграмы из особого стекла, очень тонкого и хрупкого. Они постоянно бьются, а поскольку никто не хочет остаться без доступа к изображениям, у меня все время покупают новые!

Катарина округлила глаза, а я не удержалась и хихикнула. Образ рыцаря на белом коне, кажется, начал превращаться в образ жулика верхом на зебре – той самой, у которой сначала светлая полоса, потом темная, а потом задница.

– Шторм, а вы с ди Файром часто зовете подружку? – радостно спросил кто-то.

Под потолком сверкнуло молнией, а от грохота заложило уши.

– Ой! – пискнула Аннабет.

К моему удивлению, она вдруг поднялась и решительно вышла в центр столовой, к арфе. Покашляла, а когда никто не обратил на нее внимание, постучала ножом по чьему-то пустому бокалу.

– Кхм… я прошу минуточку внимания!

– Что она делает? – забыв о злости на меня, спросила Катарина.

Кажется, Аннабет решила блеснуть альтруизмом и отвести внимание от нас с Ясперой. Вопрос лишь в том, зачем, потому что мне к сплетням не привыкать, а Яспера вообще завуч. Уж не нас защищать от нападок.

Когда все замолчали и обратили внимание на новое шоу, Аннабет, изрядно волнуясь – было слышно, как дрожит ее голос, – заговорила:

– Я хотела сказать, что та статья, из-за которой вы меня ненавидите, была написана не мной. Репортер использовала сказанные мной слова и вывернула их в удобном свете. Я не хотела обижать тех, кто был ко мне добр, и… и преподавателей. И сказала те слова из-за обиды. Но все равно я хочу извиниться за статьи, которые выходили под моим именем. Можете ненавидеть меня и дальше, но я устала. И, заранее предполагая, что вы подумаете, – я не имею отношения к «Вестнику» и ничего туда не пишу. Тот, кто это делает, сильно рискует, потому что директор не позволит писать гадости о магистрах. Я знаю, чем это грозит: отчислением из школы. И я бы не стала так рисковать.

Вздохнув, она махнула рукой.

– Вы все равно мне не поверите и завтра прибьете мне к двери дохлую кошку или выльете на меня литр чернил по дороге на завтрак. Вряд ли у меня еще появятся здесь друзья, я многих обидела, но… чувствуешь себя довольно одиноко, когда с тобой никто не разговаривает.

– Ну вот, мы уже никто, – пробормотала Катарина.

Но ее, кажется, проняло – по крайней мере, она перестала кидать на меня ревнивые взгляды.

– Да правда, народ! Чего вы к ней прицепились?

Какой-то воздушник, я не знала его имени, но пару раз видела в коридорах и на общих занятиях, поднялся из-за стола. Сначала я подумала, что Аннабет удалось хоть до кого-то достучаться, но потом рассмотрела выражение его лица – и мысленно подобралась. Кейман, конечно, не похвалит, если праздник по случаю воскрешения Ясперы закончится массовой дракой, но если что – я готова.

Воздушник залихватски приобнял Аннабет за плечи и широко улыбнулся.

– Давайте простим леди Фейн, она ведь всего лишь полила нас всех дерьмом. А в знак того, что она больше не будет, леди Фейн нам станцует, да? Я, знаете ли…

Он задумчиво провел свободной рукой по струнам воздушной арфы.

– Неплохо играю. Ну что, Аннабет, готова искупить вину страстным танцем?

– Все, – я поднялась, – я тебе сейчас эту арфу в задницу затолкаю, будешь ходить и бренчать!

С лица парня сошла краска, но он не собирался сдаваться – и теперь возле арфы нас было трое. Жаль, что струны слишком нежные, задушить ими не получится, хотя если снять с него ремень…

– Деллин, не надо, – сказала Аннабет.

Сбросила с плеч руку воздушника и громко заявила:

– К сожалению, я не слишком хорошо танцую. Но раз уж господин…

Она подчеркнула это слово, намекая, что не собирается звать лордом какого-то левого чувака.

– Господин… как вас там? Впрочем, неважно. Настаивает на искуплении вины представлением, да еще и хвастается умением играть, то могу для вас спеть.

– А я все еще могу засунуть ему что-нибудь куда-нибудь, – угрожающе протянула я, буравя воздушника взглядом.

– Все нормально, – чуть улыбнулась Аннабет.

И откуда в ней вдруг взялась такая уверенность?

– Мне не нужны защитники. Я могу за себя постоять.

Я на этот счет имела другое мнение, но не стала спорить, тем более что двери столовой открылись, и широким шагом, с выражением лица, не предвещающим ничего хорошего, вошла Яспера.

– Что у вас здесь происходит? – Она остановилась и смерила нас полным подозрения взглядом.

– Ничего! – поспешно ответила Аннабет. – Решаем, кто будет играть на арфе.

– Смотрите не подеритесь, – хмыкнула Яспера. – Шторм, на минуту.

– Сейчас пригласит ее на бал! – раздался голос, в котором я без труда узнала Габриэла.

Он уже не смеялся, когда молния ударила его прямо в мягкое место, а почему-то грохнулся со стула и витиевато выругался.

– В кои-то веки ваши искрометные шутки, Сайзерон, в прямом смысле всех ослепили, – хмыкнула Яспера. – Ну а чтобы помочь вам совершенствовать чувство юмора, назначаю отработку в библиотеке. Поможете госпоже Барнинсон подклеить старые учебники и заодно прикоснетесь к мудрости книжного слова.

Небрежно махнув мне рукой, Яспера направилась к выходу. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней, мучаясь вопросом: она что, сумасшедшая?! Могла бы побеседовать после ужина, мы и так новость номер один на ближайшую неделю в школе.

Чуть подальше от дверей мы остановились, и воцарилась гнетущая и немного неловкая тишина. Я бы не смогла выносить ее слишком долго.