Читать книгу "Пятьсот миллионов бегумы. Найдёныш с погибшей «Цинтии» - Андре Лори"

Вся льдина была покрыта снегом. В разных местах виднелись чёрные точки, в которых маастер Герсебом сразу же признал «ougiouks» — бородатых моржей самого крупного вида. По-видимому, моржи обитали в трещинах или пещерах ледяного поля и, чувствуя себя защищёнными от любого нападения, спокойно грелись на солнце.

Понадобилось больше часа ходьбы, прежде чем Эрик и маастер Герсебом добрались до другого конца огромной льдины. Большую часть пути они проделали вдоль западного берега, что позволяло им одновременно вести наблюдение за морем и за положением льдов. Клаас, вырываясь вперёд, то и дело вспугивал вдали какого-нибудь моржа. Почуяв опасность, ластоногие неуклюже ковыляли к кромке льда, чтобы поскорее броситься в воду. Легко было их забить в любом количестве. Но к чему, если нельзя было и подумать о разведении огня, чтобы сварить или зажарить нежное мясо этих безобидных животных!

Эрика одолевали другие заботы. Внимательно изучив ледяную почву, он пришёл к выводу, что она отнюдь не была однородной. Многочисленные щели и трещины, прорезавшие в разных местах поверхность ледяного поля, вызывали опасение, что при малейшем толчке от него останутся одни обломки. Правда, обломки могли быть большой величины, но сама возможность такого несчастья заставляла держаться возможно ближе к продовольственному складу, чтобы в любую минуту не оказаться от него отрезанными. Впрочем, немедленной опасности не угрожало, так как все эти трещины и щели были покрыты толстым слоем выпавшего накануне снега. Сверху он припорашивал их, а затем, подтаивая, набивался внутрь и скреплял кое-как промежутки. Эрик решил отыскать среди разграниченных трещинами участков наиболее плотный и устойчивый, чтобы обосноваться на нём и перенести туда продовольственный склад.

Именно ради этого Эрик и маастер Герсебом после короткого отдыха возобновили осмотр западной части острова. Они продвигались вдоль края ледяного поля, откуда ещё два часа тому назад видели знакомые очертания того самого берега залива, где очутилась в безвыходном положении американская яхта. Клаас бежал впереди, возбуждённый свежестью воздуха, и, казалось, чувствовал себя в родной стихии среди снежного ландшафта, должно быть, напоминавшего ему равнины Гренландии.

Вдруг Эрик увидел, как собака, понюхав воздух, понеслась стрелой и с лаем остановилась возле какого-то предмета, по ту сторону ближайшего тороса.

«Наверное, ещё один морж или тюлень», — подумал Эрик, не ускоряя шага.

Но не морж и не тюлень вызвал волнение Клааса. Это был человек, бездыханный, окровавленный человек, в меховой одежде, какой не было ни у одного матроса на «Аляске». В ту же минуту Эрик подумал о зимовщиках с «Веги». Он поднял голову лежащего человека. У него были густые рыжие волосы и нос, приплюснутый, как у негра…

Эрик решил, что стал жертвой галлюцинации. Он расстегнул на человеке жилет, надетый на голое тело, и сделал это скорее для того, чтобы проверить, бьётся ли сердце, чем увидеть своими глазами татуировку…

Юноша сразу же заметил знакомое имя, грубо нацарапанное синей краской: некое подобие герба со словами: «Патрик О'Доноган. Цинтия».

Сердце его билось!.. Он ещё не был мёртв!.. На голове у него зияла широкая рана, вторая виднелась на плече, а на груди были заметны следы сильного удара, вызвавшего контузию и затруднявшего дыхание.

— Надо его немедленно перетащить в наше убежище, перевязать и привести в чувство, — сказал Эрик маастеру Герсебому и добавил шёпотом, словно боясь, чтобы его кто-нибудь не услышал:

— Это он, отец, это он, тот, кого мы так долго искали и не могли найти, это Патрик О'Доноган!.. Но он почти уже не дышит!

Когда Эрик подумал, что тайна его жизни скрывалась в голове этого окровавленного человека, на которого смерть, казалось, уже наложила свою печать, — в глазах юноши зажёгся мрачный огонь. Хотя маастер Герсебом и догадывался, какие чувства обуревали Эрика, он не мог не пожать плечами, как бы желая сказать: «Вот уж действительно, повезло! Но если бы нам даже и удалось теперь все узнать, чего стоят все тайны мира, раз мы находимся в таком безвыходном положении?»

Тем не менее он поднял тело за ноги, в то время как Эрик подхватил его под мышки, и с этой тяжёлой ношей они тронулись в обратный путь.

Толчки при движении заставили раненого открыть глаза. Боль, которую причиняли ему раны, вскоре стала такой мучительной, что он начал громко стонать, произнося какие-то бессвязные слова; среди них преобладало, однако, английское слово «dring» — «пить». До продовольственного склада было ещё довольно далеко. Эрик решил сделать привал. Уложив раненого на мягкий снег у подножия ледяной скалы, он поднёс к его губам медную фляжку.

Она была почти пуста, но глоток водки, казалось, вернул О'Доногана к жизни. Он осмотрелся вокруг, глубоко вздохнул и спросил:

— Где Джонс?

— Мы нашли вас возле тороса, — сказал Эрик. — Кроме вас, никого не было. Давно уже вы здесь находитесь?

— Не знаю, — с трудом вымолвил раненый. — Дайте ещё попить! — сказал он, пристально глядя на Эрика.

Он ещё раз глотнул водки и почувствовал себя в силах продолжать разговор.

— Когда началась буря, — сообщил он, — яхта стала тонуть. Кое-кто из команды успел прыгнуть в спасательные шлюпки, остальные погибли. Мистер Джонс подозвал меня к себе и велел сесть вместе с ним в маленький «каяк», привязанный на корме. Никто не решался в него сесть — такой он был маленький и лёгкий. Но он-то и оказался наиболее устойчивым. Только наш каяк и достиг ледяного поля, а все шлюпки перевернулись, не успев даже к нему причалить. Мы совсем уже выбились из сил, когда волны выбросили нас на лёд. С большим трудом нам удалось отползти подальше от воды и дождаться рассвета… а утром мистер Джонс покинул меня, чтобы попытаться убить тюленя или какую-нибудь морскую птицу. С тех пор я его больше не видел.

— Этот мистер Джонс — офицер с «Альбатроса»? — спросил Эрик.

— Владелец и капитан, — ответил О'Доноган тоном, в котором сквозило удивление, что ему задали такой вопрос.

— Разве владельца зовут не Тюдор Броун?

— Н-не знаю, — нерешительно пробормотал раненый, словно спрашивая себя, не слишком ли он разоткровенничался, сказав так много.

Эрик решил на этом не настаивать. Ведь ему ещё столько нужно было узнать!

— Послушайте, — обратился он к ирландцу, усаживаясь рядом с ним на снег. — Однажды вы отказались перейти на мой корабль, чтобы поговорить со мной по душам, и ваш отказ уже причинил столько бедствий! Но сейчас, когда мы встретились снова, воспользуемся случаем, чтобы побеседовать серьёзно, как деловые люди. Ведь вы находитесь на дрейфующей льдине, раненый, голодный, беспомощный, перед лицом мучительной смерти! У меня и у моего приёмного отца есть все, в чём вы нуждаетесь: пища, оружие, водка! Мы готовы позаботиться о вас, поделиться с вами всем и поставить вас на ноги. Так не окажете ли вы нам немного доверия в ответ на наши заботы?

Ирландец устремил на Эрика мутный взгляд, в котором признательность, казалось, смешивалась с беспредельным и безотчётным страхом.