Читать книгу "К вопросу о миражах - Георгий Куликов"

— Вот и вся история с географией товарищи курсанты, — закончил свой рассказ Кудрин.

В зале воцарилась тишина, только курсант Косяк робко спросил: — А что было дальше?»

— А дальше уже ничего не было, — ответил Евгений Сергеевич, — дело мы закончили и передали в следственный отдел. В музей Бухары из трех украденных экспонатов был возвращен лишь серебряный портсигар эмира. Пряжка бесследно пропала, а шкатулку по просьбе ученых для дальнейшего изучения, передали в исследовательский центр Академии наук.

— Товарищ подполковник, — не унимался курсант Косяк, — какой-то мираж получается. Это напоминает пустыню, по которой идет караван и погонщикам кажется, что впереди оазис, но все это иллюзия. Так и здесь, человек всю жизнь построил на поиске шкатулки, а в ней оказался пшик.

— Я с Вами согласен товарищ курсант, такое иногда случается, — ответил Кудрин, — и на этой ноте я прощаюсь с Вами, возможно с кем-то мы еще встретимся на практической стезе.

— Евгений Сергеевич выходил из зала под аплодисменты курсантов и, ему было очень приятно на душе от нахлынувшего чувства удовлетворения от общения с курсантами. Он постоял какое-то время у здания школы милиции и быстрым шагом пошел к машине, стоявшей у ворот проходной.

Перевернутые страницы прошлого

…Гори, костер, поярче, гори, не догорай, а завтра мы тебе скажем: «Прощай, прощай, прощай…»

Эти строчки из старой пионерской песенки как нельзя лучше были наглядной иллюстрацией единения разгоравшегося костра и пьянящего воздуха, затмевающего собой даже красоту гордо стоящих елок и корабельных сосен.

Костер то разгорался, то утихал, то с новой силой задавался пламенем и был похож на настоящий пионерский — с искрами, вылетающими с треском в прозрачный воздух. Языки пламени костра касались нижних веток рядом стоящих елок, что придавало небывалую красоту и умиротворение.

Костер разводил еще сравнительно молодой мужчина у небольшой лесной хижины. Взгляд его вначале сфокусировался на бушующем пламени, вызывающем бурные эмоции, а затем остановился на пеньке у костра, на котором лежал томик «Библии», призывающий к смирению. Он достал небольшую тетрадочку и карандашом стал пробовать рисовать этот великолепный симбиоз огня и природы.

Человек смотрел на огонь, и воспоминания о прошлом пришли сами по себе, и как бы вся его прошлая жизнь пронеслась в искрах разгорающегося костра.

Егор Воронов — так звали этого человека.

Он вспоминал, что когда в 1991 году пришел из армии в уютную московскую квартиру на Болотниковской улице, родная сестра его матери, которая там жила, была очень обрадована его приезду. Год назад, когда внезапно умерла мать, они решили, что тетка из Подольска временно поживет в квартире до прихода Егора из армии. Отца он вообще не помнил, он ушел из семьи, когда Егору было всего два года.

Егор решил устроиться на работу, жить-то надо было на что-то, и поступить на вечернее отделение Суриковского училища. Рисовать он любил с детства и, будучи еще совсем маленьким, уже пытался рисовать натюрморты, которые мама вешала на стенки их небольшой квартиры.

Еще до армии Егор занимался в секции боевого самбо, куда привела его мама, и спортивной стрельбой из пистолета; он выполнил даже норматив мастера спорта по боевому самбо. Ну а в армии сразу же попал в армейский спецназ, где всю службу оттачивал свое мастерство и стал даже инструктором рукопашного боя. В поисках работы Егор случайно встретил своего одноклассника Пашку Васильева, тот обрадовался встрече и повел его в небольшой ресторанчик у Даниловского рынка. Долго они вспоминали школьные годы и, за разговором, уговорили целую бутылку водки.

— Ты все рисуешь карикатуры или уже и картины пишешь? — спросил с улыбкой Пашка. — Я помню, как в школе ты не только оформлял все стенгазеты, но и карикатуры на учителей рисовал. Вот смеху-то было!

— Да так, немного рисую, — ответил Егор, — в армии не было на это времени, хотя перед дембелем карандашом на бумаге нарисовал портреты сослуживцев и подарил им на память.

— Ну а мой портрет сможешь нарисовать? — взволнованно спросил Пашка.

— Попробую, — ответил Егор, — хотя ты знаешь, что я этому нигде не учился, как-то само собой получается. Я перед отъездом из части нарисовал портрет нашего замполита; он сидит в кабине самолета, а в руках вместо штурвала держит бутылку водки и длинный зеленый огурец. Уж как замполит смеялся, сказал, что мне надо получать художественное образование.

— Класс! — захохотал Пашка. — Я помню твою карикатуру в десятом классе, в которой наша химичка сидит на огромном горшке, на котором красными чернилами было написано «писс-реактив — школьный актив».

Они долго смеялись, вспоминая и другие смешные эпизоды школьной жизни.

— Ты, Паша, я смотрю, так упакован, и костюм дорогой, да и денег, видать, куча, — сказал Егор, — устроил бы меня куда-нибудь, хоть в охрану или еще куда.

Паша загадочно улыбнулся и сказал:

— Хорошо, Егорка, завтра встретимся на Шаболовке у метро в 12 часов, я отведу тебя к нужным людям и попробую тебе помочь…

На следующий день они с Пашей встретились, как было договорено, на Шаболовке и через минут десять вошли в подвал пятиэтажного дома на Люсиновской улице. Там Егор увидел молодых парней, занимающихся на татами единоборствами.

Паша подошел к коренастому мужчине и о чем-то с ним поговорил.

— Ну, проходи, Егор Воронов, — сказал мужчина, — меня зовут Сергей Сергеевич, я начальник службы безопасности банка «Восточный», слышал про такой банк?

— Да нет, — сказал Егор, — я только что из армии.

— Здесь тренируются охранники банка, — продолжал Сергей Сергеевич, — Павлик тебя рекомендует к нам на работу, ну, проходи на татами, покажи, что можешь.

Егор снял туфли, рубашку и, поклонившись ковру, зашел в его центр. Сергей Сергеевич выставил против Егора молодого коренастого парня с бычьей шеей. В два удара Егор завалил этого парня на ковер, взял его руку в клещи, а ногами обвил шею; соперник захрипел.

— Ты что, обалдел, — заорал Сергей Сергеевич. Он подбежал к Егору, который уже отпустил из захвата парнишку, и ударил его с силой по плечу. Егор со злостью отработанным приемом заломил руку Сергея Сергеевича.

— Довольно, хватит, придурок, — заверещал тот.

— Сам придурок, — громко ответил Егор, отпуская руку, — кто так работает, а еще охрана…

Он быстро оделся и пошел к выходу из подвала, но тут к нему подошел Сергей Сергеевич и уже примирительным тоном попросил остаться.

На следующий день Егор был зачислен в охрану банка «Восточный» и с удовольствием почти каждый день после работы оттачивал свое мастерство на татами и в тире, который банк по выходным дням арендовал в ГУВД Москвы.