Читать книгу "(Не)строго бизнес - Алекс Джиллиан"

Тот самый момент, когда понимаешь, что отдашь все, но этого будет недостаточно, ничтожно мало. Тот самый момент…

Люди Райана Блейка прибыли на место первыми и в общих чертах обрисовали картину случившегося еще до того, как я вышел из автомобиля, ступая кроссовками в вязкую после дождя жижу. Сухие факты, озвученные по телефону, как краткий репортаж на фоне масштабного катаклизма. Надо находиться в эпицентре событий, чтобы осознать степень понесенных потерь.

– Батлер, она в порядке, – ударяет мне в спину резкий голос Клайда. Не оборачиваясь, я стремительно направляюсь к «скорой», минуя поставленного на колени и скрученного бывалыми оперативниками Пола Баррета и сыплющей грязными ругательствами Дженнифер Уэбстер, закованной в металлические браслеты наручников. Они в надежных руках парней Блейка. Эти две твари никуда не денутся, пока я не решу, что с ними делать дальше. Райан ясно дал понять, что выбор – закопать их здесь или депортировать и предать суду в Америке, оставляет за мной. Его ребята прошли огонь и воду и способны работать, как согласно букве закона, так и вне… Широкий спектр услуг, теневая сторона большой игры. Подобная услуга выльется мне в миллионы долларов, и я оплачу ее, не задумываясь, но сначала должен убедиться, что Баррет и Уэбстер заслужили смерть.

Уверенно сдвинув боковую дверь, я захожу в реанемобиль. Сердце грохочет, словно выпущенные из обоймы автоматные залпы, пальцы дрожат, как во время наркотической ломки. Яркий свет бьет по глазам, в нос ударяет специфический больничный запах, вызывая приступ панического удушья. Я задерживаю взгляд на носилках, вокруг которых суетится бригада из трех врачей и выдыхаю, поняв, что пациент в кислородной маске, обвешанный датчиками и подключенный к издающим резонирующий писк мониторам – не Эмилия. Молодой парень. Стас Серов. Я уже знаю, кто он такой. Программист, работающий в «Эталон Групп». Продажный ублюдок, из-за которого гордячка оказалась здесь. Здесь… Я тряхнул головой, пытаясь найти взглядом Эмилию.

Один из белых халатов отошел в сторону, освободив обзор на обтянутое клеёнкой сиденье, на котором обхватив себя руками, сжалась хрупкая женская фигурка. Сердце дергается, рухнув в пятки, клокочущий бессильный рык застревает в онемевшем горле.

Я шагаю к ней, почерневшим взглядом осматривая внешние повреждения. А их до хрена. Слишком много, чтобы не свихнуться от жалящих подозрений. Разорванное, обвисшее лоскутками офисное платье, пиджак с чужого плеча, запястья с чернеющими отпечатками наручников и мужских пальцев. Эмилия меня не видит, не замечает ничего вокруг, смотрит вниз, на свои покрытые синяками и ссадинами колени, поджав под кресло босые ноги с травмированными ступнями. Спутанные волосы скрывают от меня ее лицо. Я подхожу вплотную и присаживаюсь на корточки, подыхая от давящей боли в груди и раздирающего на ошметки страха.

– Эми, – зову я сипло. Она узнает мой голос. Знаю, что узнает. Ее реакция, как очередной выстрел в сердце. Эмилия вздрагивает, сдавленно стонет, натягивается, как струна и, ссутулившись, сжимается еще сильнее, упирается лопатками в спинку кресла, словно пытаясь слиться с ним, исчезнуть.

Кровь ударяет в голову, бьет по мозгам, заставляя шипеть от ярости. До хруста сжимаю кулаки, чувствуя, как лопаются засохшие ранки на сбитых костяшках. Только физическая боль удерживает мое сознание цельным, не дает поддаться безумному порыву – рвать на части всех, кто причинил боль моей девочке. Сначала она.

Расслабив пальцы, я осторожно касаюсь ее волос. Отпрянув, Эмили испуганно всхлипывает и мотает головой.

– Эм, я ничего тебе не сделаю. Не надо меня бояться, – тихо уговариваю я, убирая спутанные пряди с ее лица, и обхватив его ладонями, поднимаю выше, вынуждая посмотреть на меня. – Я увезу тебя отсюда, девочка. – Она жмурится, дрожа всем телом, но больше не пытается увернуться от моих рук. Рокочущий хрип вырывается из горла, когда я фиксирую фиолетовый синяк на опухшей щеке и разбитые губы. Эмилия открывает мокрые ресницы, и отрешенность ее затравленного взгляда препарирует меня наживую. Мир сужается до диаметра черных обсидианов, в которых застыло беспомощное отчаяние. Глухо зарычав, я сталкиваю нас лбами, перебирая пальцами темные волосы.

Она пахнет бензином и спиртом, которым врачи обрабатывали царапины и ссадины на ее теле. Она пахнет агонией и болью. Ее рваное частое дыхание, и мое – тяжёлое до головокружения.

– Эм, ты все мне можешь сказать, – бормочу я, мягко поглаживая ее скулы дрожащими пальцами. Эмилия смотрит прямо в глаза беснующемуся хищнику, скрывающемуся за сдержанной маской. Она с ним немного знакома и безошибочно считывает потребность убивать. Эм отрицательно качает головой.

Судорожно сглотнув, я опускаю взгляд ниже, разводя в стороны полы чужого пиджака. Эмилия хватает мои запястья, пытаясь остановить, но я не даю ей этого сделать, с мазохистской дотошностью изучая бардовые отметины на бледной коже. Я вижу их повсюду, сквозь разорванную ткань платья: на тонкой шее, трясущихся в нервном ознобе плечах, выступающих ключицах … В глазах темнеет от застилающего кровожадного гнева, но я продолжаю смотреть. Мне нужно знать.

– Прекрати, – всхлипывает Эм, впиваясь сломанными ногтями в кисти моих рук, сдвигающих рваный лоскут с груди. Нижнее веко нервно дёргается, и я каменею, заметив синяки от грубых щипков возле сосков. Частичная парализация… я кажется теперь знаю, что это такое.

– Адриан, хватит, – ее отчаянный севший голос доносится до меня сквозь алый туман ненависти, заставляя очнуться. Опустив ладони на ее голые колени, я поднимаю подол платья по бедрам. Эмилия ловит мои руки, отчаянно умоляя остановиться, но я не могу. Дергаю ткань выше, обнажая бедра, покрытые синяками.

– Ублюдок! – разъярённо рычу сквозь стиснутые зубы. В голове перемыкает, и подняв взгляд на заплаканное лицо Эм, я сдавливаю его ладонями, не контролируя собственную силу.

– Он ничего не сделал, Батлер, – перепугано глядя на меня бормочет Эм, морщась от боли.

– Я ему все пальцы отстрелю, заставлю собственный член сожрать и оставлю подыхать в грязи, – свирепо продолжаю я.

– Ты меня не слышишь, Эйд. Не надо никого убивать. Он не успел, – сипло шепчет Эм, накрывая мои ладони ледяными пальцами. Ее губы дрожат, в распахнутых глазах заледеневший страх. – Он ничего не сделал, – повторяет чуть громче, надеясь достучаться до моего охваченного бешенством сознания. Мы вечность смотрим друг на друга, хотя на самом деле проходят секунды.

– Ничего не сделал, – по слогам, как маленькому, смаргивает выступившие слезы. Ватный тампон в ее правой ноздре напитывается кровью, которая тонким ручейком стекает вниз, по разбитым губам.

– Ничего не сделал? Я же не слепой, Эм, – болезненный рычащий стон рвется с губ, когда я снова окидываю ее взглядом.

– Molodoi chelovek, vi pugaete devushku, – вмешивается один из фельдшеров.

Доктор. Он-то мне и нужен. Выпрямившись, я не моргая смотрю в настороженные глаза коренастого врача. Мы одного роста, мужик в белом халате даже немного шире в плечах, но все равно отступает под давлением моего агрессивного взгляда.