Читать книгу "Падь - Жанна Штиль"

— Чтобы быстро пошил. Ступай.

Метнув взор на раскрасневшуюся иноземку, отметил её подавленное настроение. Приблизился к ней, беря её руку, задерживая в ладони. Поцеловал, безуспешно пытаясь поймать её взор. Ему показалось или русинка смущена? Довольно проговорил:

— Придёшь с графиней в кабинет.

Только когда за сиятельным закрылась дверь, Наташа шумно выдохнула, расслабляясь.

* * *

Юфрозина, подперев подбородок, сидела у окна и бесцельно водила пальцем по пыльному подоконнику. Обернулась на шум открывшейся двери.

— Привет, — буркнула Наташа, подумав о том, сколько времени она выдержит в обществе графини.

Монашка вяло пожала плечами, пересаживаясь в уютное кресло у камина. Рядом на столике красовался поднос, уставленный серебряной посудой. Юфрозина сняла салфетку, осматривая содержимое тарелок.

Безучастный вид женщины озадачил девушку.

— Ты не заболела?

Фрося тяжело вздохнула, не удостоив компаньонку ответом.

В умывальне, гремя вёдрами, прислуга полоскала бельё.

Комната графини Наташе понравилась. Размером, такая же, как у Ирмгарда, она была по-девичьи яркой и нарядной.

Вокруг высокой кровати с множеством больших и маленьких подушек был подвязан светлый, вышитый пёстрым орнаментом балдахин. На стенах резные панели красного дерева. Серебряное зеркало в узкой кованой оправе. Гобелены с видами природы. На полу шкура бурого медведя. Вдоль стены расположились разноцветные сундуки. Один краше другого, они вызывали необъяснимое желание погладить неровную поверхность, заглянуть под крышку, исследовать их. На каминной полке выстроились разных размеров серебряные чеканные кувшины, вазы и чаши.

Заметив интерес компаньонки, Юфрозина гордо произнесла:

— Это моя утварь. Из приданого.

— Красиво, — любовалась сверкающимии изделиями Наташа. — Чем будешь заниматься сегодня? — взглянула на жующую невесту вице-графа. Сглотнув слюну, вспомнила, что голодна. Чуть позже она сходит на кухню поесть.

Графиня, прожевав, не глядя на иноземку, высокомерно вздёрнула подбородок:

— Ты должна называть меня «госпожа».

— Хорошо, — не стала возражать Наташа. — Прошу меня тоже называть «госпожа». — Натолкнувшись на подозрительный взгляд графини, продолжила: — Давай определимся сразу: я буду выполнять только то, о чём мы договаривались с господином графом. Прислуживать тебе будут специально обученные для этого люди.

— Ты будешь моей компаньонкой? Так ведь? — монашка задумчиво смотрела в окно.

— Да. Я бы хотела максимально ограничить наше общение. Только перевод и никакой лирики.

— Как-то ты выражаешься сложно. Мне трудно тебя понять.

— Я постараюсь говорить медленнее. Проси у Бригахбурга учителя и учи язык.

— Ты дерзкая, — встала Фрося с кресла, направляясь к зеркалу. — Сама себе косы плела? — собрала она волосы в хвост, как видела у иноземки, но ей не понравилось, и она скривилась. — Заплети мне тоже.

Наташа заглянула в умывальню.

— У тебя есть прислуга, — сказала она и обратилась к женщине, складывающей бельё в корзину: — Как вас зовут?.. Сюз, графиня просит причесать её.

Пока та вытирала руки, девушка вернулась к Юфрозине:

— И ещё: я не смогу постоянно находиться при тебе. Буду приходить три раза в день.

— А если я хочу, чтобы ты находилась у меня постоянно?

— Мы с господином графом это обсудили. Когда ты наймёшь себе компаньонку за шестнадцать шиллингов, она будет с тобой круглосуточно. Скажи мне, чем ты намерена заняться сегодня? Куда пойдёшь?

Сюз заканчивала причёсывать графиню. Конечно, плести косу из четырёх прядей она не умела. Было заметно, как подрагивали её руки. Юфрозина насупилась, но ничего не сказала.

— Мне шьют платье к свадебному пиру, и я хотела примерить его, — она чинно направилась к двери.

— Сначала нам нужно зайти… — не успела договорить Наташа, как в приоткрывшуюся дверь заглянул Франц с приглашением от хозяина прийти в его кабинет.

* * *

Поприветствовав Юфрозину, его сиятельство открыл шкатулку и достал кинжал в ножнах:

— Графиня, возьмите.

— О! — вырвалось у неё восторженное. — Не думала вновь обрести его. Благодарю вас, граф.

На глазах монашки блестели слёзы. Семейная реликвия вернулась к наследнице.

Не задерживаясь более в кабинете, Бригахбург увлёк женщин в коридор. Придерживая их под руки, с любезной улыбкой проводил на второй этаж и, свернув в левое крыло, направил к двери, у которой стоял слуга.

Наклонившись к лицу Наташи, заглянул в её глаза и тихо спросил:

— Как твоё полное имя?

— Что? — опешила она. Зачем ему полное, если он не может запомнить её короткое личное имя?

От близости мужчины снова бросило в жар. Девушка злилась на себя, на свою реакцию на Бригахбурга. Злилась на свою слабость и невозможность противостоять его обаянию.

— Я помню, — словно прочитав её мысли, он уточнил: — Наташа, Таша. Дальше как?

— Наталья Игоревна Ильина, — вздохнула девушка, прислушиваясь к звуку собственного голоса, произносящего такое привычное сочетание. Но в этих стенах фамилия-имя-отчество прозвучали чужеродно и приглушённо. Будто никому не нужный подброшенный кверху мяч, лопнув в воздухе, с глухим шлепко́м упал на деревянные половицы.

Герард довольно кивнул:

— Именитая.

Увидев хозяина с гостями, слуга торопливо распахнул широкую двустворчатую дверь из светлого дерева.

Бригахбург пропустил женщин вперёд:

— Нам сюда.

Войдя в комнату, они остановились. Наташа заметила лёгкую тень, пробежавшую по лицу Юфрозины.

За сервированным к завтраку столом сидели брат графа и его жена. Дитрих встал, приветствуя графиню и с любопытством поглядывая на русинку. Баронесса поднялась, делая реверанс.

— Дитрих, Агна, Юфрозину вы знаете, а это её компаньонка, госпожа Наталья. Отныне мы будем трапезничать вместе.

Барон подошёл к новоявленной госпоже, лукаво улыбаясь и наклоняясь к её руке для поцелуя, задерживая ладонь в своих ладонях.

Агна лишь слегка наклонила голову.

Что в таких случаях нужно говорить и делать, Наташа не имела понятия. Она склонила голову в лёгком поклоне, как поступили монашка и баронесса.

Бригахбург определил место Юфрозине по левую руку от себя. Далее выдвинул стул, помогая сесть иноземке. Место брата находилось справа от него. Баронесса села рядом с мужем.

Комната, большая и светлая, могла бы заслуженно называться залом.