Читать книгу "Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб - Ф. Саусверд"

— Что-то надо делать, я боюсь, — и Вероника посмотрела на Густава вновь.

— Я поговорю с Эмилией. Может она с кем-нибудь посоветуется. В конце концов она принесла это дурное начало об Эрисе, — сказал Густав.

— Что вы философствуете! — вдруг вскричал Семен. — Неужели не приходит в голову, что Рагозину все легко удается. И билеты, и пропуска. Почему он может жить на двух фамилиях? У кого из вас есть двойные документы…

— У тебя есть, — спокойно сказал Федор.

— Да не могу же я жить под еврейской фамилией, дурила ты! — закричал Семен. — А ему?..

— Это не аргумент, Семен, — мягко сказала Ольга. — У всех у нас жизнь здесь двойная.

— Но он, он путается с Эрисом! Не мы! Если мы не покончим с ним, то… — Семен неистовствовал.

— Хорошо, завтра мы встретимся у Анюты. В этом составе, — чеканила слова Ольга. — Ты, Федор, придешь с Рагозиным, но ни полслова ему не скажешь. Скажешь, что хотим поговорить о самой последней переправе в лес, нам, дескать, надо уходить с его помощью. Ты, Густав, там не нужен. Но утром сходи к Эмилии и посоветуйся с ней. С работы отпросись. Надо, надо, Густав. До обеда скажи мне о результатах. Семен, — обняла она Смушкина, — оставайся спать здесь. Я постелю тебе. Будешь, меня охранять. Хорошо?

Семен вздохнул. Кириллыч с Михаилом вызвали Ольгу в другую комнату.

— Ольга, — сказал Кириллыч, — слежку за Эрисом и Иваном надо продолжать.

— Согласна. Но вам уходить надо, парни вы мои. Какая тут слежка! Бежать надо. Навалятся они на нас. У меня после таинственного ухода той группы с Рагозиным и Гудловским, сегодняшнего разговора с Иваном, этой фотографии, вечернего представления Семена — голова идет кругом. У меня подчас создается какая-то иллюзия, что я где-то зависаю, что нами играют, что мы какие-то, по-латышски говоря, ампелмани, но это немецкое слово, в переводе с немецкого — марионетки, что ли, за ниточки нас кто-то дергает, лишает самостоятельности. «Это годится, это можно, об этом забудьте, так нельзя». Я подросту схожу с ума, ребята. Когда меня арестовали тогда, то я была одна и отвечала за себя. Нет, убегайте скорее. Одной легче. Отобьюсь. Пусть кто-то из вас забежит ко мне на базу с утра. Посоветуемся. Пока, — Ольга встала на цыпочки и поцеловала обоих.

Ушел Федор. Уложили Семена. В доме стало тихо. Семен лежал с открытыми глазами, виденная вечером ситуация опять и опять прокручивалась перед ним, как детский бесконечный ролик фильма про зверюшек. «Я видел, я видел невероятный факт. Я его запомнил и честно им всем пересказал. Другого я добавить не могу. Если я убежден в своей правоте, то каждый миг жизни Ивана несет нам смерть. Мои друзья не видели, того, что видел я. У них выбор: верить мне или нет. Если нет, то все мы пропадем. Но верить они не могут — я их не убедил, мне показалось, я взвинченный, упрямый, нездоров, т. е. полудурок, так можно было понять сейчас последние слова Федора. Но я все видел, своими глазами. Нет, я должен спасти своих друзей». С этими мыслями Семен заснул.

На следующее утро Густав, наказав Веронике сказать на фабрике, что задержится, помчался к Эмилии. Он рассказал ей все, что Семен узнал о встрече Эриса с Рагозиным. Эмилия вышла с ним на улицу, велела сходить на рынок, прогуляться и через час быть у нее. Когда он вернулся, то у Эмилии находилась невысокого роста хрупкая женщина, с широко расставленными глазами, в очках.

— Густав, — представился он.

— Вероника, — ответила незнакомка.

— У меня жена Вероника, — сказал он.

— Значит, это совпадение, — почему-то смутилась она.

— Вероника очень знающий человек, это она узрела на фотографии Эриса и насторожила нас всех, — сказала Эмилия.

— Моя Вероника, жена моя, — пояснил еще раз Густав, — спрашивает, что с нами будет, исходя из виденного Семеном. Выходит, что Рагозин…

— Не может быть, не может быть, — вскричала Валя. — Мне представили его там, в отряде, Густав. Он партизанский разведчик. Он наш разведчик, вы понимаете? То, что Эрис эсэсовец, мне известно точно. Но Иван мог видеться с ним и по заданию. Вы понимаете? И потом Рагозин мой связник. Я, правда, еще не встречала его здесь, но увижу. Так что ваш Семен мог и не ошибиться, но не надо делать скоропалительных выводов.

— Ах вот что, — Густав повеселел. — Хитрая штука жизнь.

— Не спешите с выводами. Доведите мои соображения до Ольги. О ней мне говорило мое начальство. Есть мнение ее в отряд перетянуть. И вообще, я хотела бы с ней встретиться.

— Давайте организую, — сказал Густав.

— Через несколько дней, хорошо? — сказала Валя.

На этом и разошлись.

Густав передал разговор Ольге. Та, заботясь о безопасности заброшенной, как некогда она сама, Вали, посвятила в толкование идеи, по которой Рагозин мог встретиться с Эрисом, своих друзей. Все чуть успокоились, и назначенная встреча у Анюты началась мирно. Отсутствовали Соломатин и Густав. Рагозин в пределах допустимого рассказал о: пребывании у партизан. Вновь начали обсуждать вопрос об уходе в отряд.

— Поймите, ребята, дом родителей Шабаса уже засвечен, через этот пункт идти нельзя. Надо искать что-то новое, — убеждал Рагозин.

Внезапно поднялся Семен Смушкин. Бледный, сосредоточенный, заикаясь от волнения, он прервал Рагозина.

— Слушай, падло, ты с каких пор ссучился и работаешь на немцев? Что ты нам сказки рассказываешь и за нос нас водишь? Отвечай, гад! Говори всю правду!

Рагозин вдруг сложился, как для броска, сунул руку в карман, успел произнести:

— Да вы что, братцы, ты что плетешь, Семен?

Произошло какое-то инстинктивное движение в сторону Семена, очевидно, чтобы заслонить собой напраслину, которую тот только что изрыгнул из себя в направлении готового к прыжку Ивана. Раздался выстрел. Стрелял Семен. Рагозин схватился за плечо. На пиджаке проступила кровь. Семен нажал на спусковой крючок еще раз, еще… Маленький испанский пистолетик марки «Лама», над которым все ребята потешались, говоря, что его в свое время выронил из камзола Дон-Кихот, а Семен подобрал, замолчал, что-то в нем заело. Семен метнулся к двери, Федор успел лишь ударить его сзади по спине ногой, и тот скатился по лестнице. Оставшиеся бросились к Ивану. Он держал правую руку у плеча и только повторял:

— Надо же, надо же, на своего же товарища налететь и всадить пулю. Врагов кругом не хватает, в кого стрелять.

Кириллыч осторожно снял пиджак. Под мышкой левой руки в добротной полукобуре у Рагозина находился мощный пистолет «Вальтер». Разрезав Рубашку, Кириллыч, а вслед за ним и другие увидели, что рана неопасна, пуля прошла, не задев кость, навылет. Кириллыч с помощью Ольги осторожно обработал рану, перевязал плечо, и Рагозина скрыли у надежного человека на островке Звиргзду на Даугаве. Пришедшему навестить Гудловскому он рассказал о случившемся, тот доложил по начальству. Тейдеманис сообщил Ланге. Решили, что пусть все идет своим ходом: Иван здоров как бык, поправится, но дней десять может пофилонить в кровати, тем более, что друзья по подполью его навестят, новости расскажут, а случай с ним и его спокойствие послужат общему делу. Не трубить же тревогу в поисках Смушкина и раскрывать этим дружбу с Рагозиным!