Читать книгу "Тупая езда - Ирвин Уэлш"

— Только что ее уложила, — говорит она.

По крайней мере, сейчас она выглядит лучше, чем в прошлый раз. Цвет лица как будто стал лучше, да и она как-то собраннее. В доме гораздо чище, по углам не валяется всякий мусор, и никаких тебе подонков под дверью.

Я прохожу в спальню, Донна идет следом, и я вижу спящего в кроватке ребенка. Симпатичная малютка. Интересно, кто отец, теперь я и правда хотел бы, чтобы им был ублюдок Ренвик, тогда я бы смог стрясти с балбеса денег. Но нет, им окажется какой-нибудь никчемный донор спермы, вечно безмозглый чувак вроде тех придурков, что околачивались здесь в прошлый раз: наверное, такой же ебарь, как я. Я знаю, что не мне об этом говорить, но я должен что-то сказать, ради блага этой малютки.

— Думаешь, снимаясь в порнухе у Больного, ты подашь хороший пример этой крохе?

— Ты сам снимаешься.

— А что твоя мать об этом думает?

— То же, что и ты, наверное. Но мне нужны деньги.

Я не выдерживаю и выпаливаю ей в ответ:

— У тебя в этом городе складывается ужасная репутация!

— Такая же, как у тебя? — спрашивает она, упираясь рукой в дверной проем. — Думаешь, мне было приятно слышать об этом, пока я росла?

— Но теперь все изменилось! Я изменился!

— Да, потому что у тебя проблемы с сердцем! Бабушка мне все рассказала.

Я делаю шаг в ее сторону, а она стоит и моргает. Я останавливаюсь и оглядываюсь на ребенка.

Она отбрасывает с лица несколько прядей кудрявых волос — жест, знакомый с детства.

— Ты хочешь сказать, что перестал бы трахать всех подряд и завязал бы с порнографией по собственному желанию?

— Может быть… послушай…

— Нет, это ты, блядь, послушай, — говорит она, и ее лицо искажается. — Единственным твоим достоинством всегда было то, что ты не был лицемером. Теперь я даже этого не могу о тебе сказать!

— Ты сказала, что это из-за денег. Я могу дать тебе денег, и тебе, и девочке! — Вытаскиваю несколько купюр. — Это все только для того, чтобы привлечь мое внимание? Что ж, тебе это удалось, — бросаю я, а потом падаю на колени и начинаю ползти по полу в ее сторону. Я поднимаю на нее глаза, словно я ребенок, а она моя мать. — Пожалуйста, не делай этого.

Она выглядит взволнованной, но говорит:

— Поздновато ты спохватился! Тебе всегда было наплевать!

Что тут скажешь? Что я не обращал на нее внимания, пока она была подростком, потому что считал, что она уверена в себе и отлично справляется в одиночку? Но грустная, сука, правда заключалась в том, что я не хотел ставить ее в неловкое положение, совращая ее подружек. Все, что мне остается, — это встать на ноги и обнять ее. Она кажется такой маленькой, совсем как ребенок. Я бросаю взгляд на девочку и вспоминаю, как я впервые увидел Донну в больнице на руках у Вив. Куда, черт возьми, ушли все эти годы?

— Пожалуйста, дорогая, подумай об этом. Пожалуйста. Я люблю тебя.

Мы оба начинаем реветь. Она гладит меня по спине:

— Ох, пап… ты совсем сбил меня с толку.

Не так сильно, как себя. Я провожу у нее полночи, мы пьем чай, я изливаю ей всю душу, и она мне свою тоже. А когда я ухожу, меня забирает Культяпка Джек, и я вваливаюсь к нему в кэб, вымотанный, но с легким сердцем. Мы едем по пустынным теперь уже ночным улицам. Я заглядываю к себе в карман, чтобы еще раз посмотреть на те страницы, которые я вырвал из дневника Джинти. Не хочу, чтобы полиция или бедный малыш Джонти знали о том, что я к этому причастен, поэтому, когда Джек высаживает меня возле дома, я прощаюсь с ним, достаю зажигалку, подношу пламя к листкам с записями и наблюдаю за тем, как они горят. Так будет лучше.

Измотанный, я взбираюсь по лестнице, в надежде, что мне удастся немного поспать. А потом, может быть, поеду встречусь с коротышкой и мы сыграем с ним утреннюю партию в гольф.

47. Отрывок из дневника Джинти 2

Веселей всего было, когда пришел Терри. Он в восторге от себя, но он не такой, как Виктор или Кельвин, с девчонками обращается достойно, и пошутить умеет, и посмеяться. А ГЛАВНОЕ — он никогда не требует этого бесплатно. Думаю, он хочет, чтобы мы сами ему предложили! Он об этом еще не знает, но все идет именно к этому! ЛОЛ!

48. Паудерхолл

Ужасно бессонная ночь: точняк, ужасно бессонная. Я как будто весь горел в этой постели. Думал о Джинти, которая лежит в колонне под трамвайным мостом, и все из-за разговора с полицией. Ага, из-за него. Мы поиграли с Терри в гольф, а потом он подвез меня прямо до дома на такси. Так и было. Точняк. И вот только он уехал, как появилась полиция.

У меня в груди началась паника, точняк, паника. Я думал, что они меня увезут. Ага, два парня из полиции, только без формы. Карен приготовила чай, достала красивую посуду и «Кит-Каты». Те, которые большие. Она каждый раз произносит одну и ту же шутку: «Да, я готова засунуть в себя все четыре пальчика, Джонти». Я не люблю, когда девушки так разговаривают: это неправильно. Но на этот раз она принесла большие «Кит-Каты», и один полицейский их ест, а вот второй — нет. Он будет плохим полицейским, как по телику: тот, который сажает в тюрьму, так я думал. Ага, он снова спросил меня про Джинти.

— От нее по-прежнему ничего не слышно, — ответил я им.

— А об отце, — сказал полицейский без «Кит-Ката», глядя мне прямо в глаза, совсем как те нехорошие учителя в школе, как настоящий папа Генри смотрел когда-то, — она когда-нибудь упоминала?

— Морис, ага, — сказал я, вспомнив про канареечно-желтую куртку. В кресле-каталке на похоронах моей мамы. — Он ее отец. Морис. В очках. Любит выпить в «Кэмпбеллсе». Точняк.

— Вы могли бы сказать, что у них были близкие отношения? — спросил добрый коп с «Кит-Катом».

— Ну, ага, но он никогда не приходил к нам в гости. Но иногда мы с ним виделись в «Кэмпбеллсе». Точняк, в «Кэмпбеллсе». На самом деле он называется «Тайнкасл-Армз», — говорю я им, — но все зовут его «Кэмпбеллс», ага. Точняк. Кроме молодых, они редко называют его «Кэмпбеллсом», но, возможно, они научатся у старших. Из поколения в поколение. Ага.

Парень с «Кит-Катом» посмотрел на второго полицейского, потом снова на меня и слегка улыбнулся. Карен молодец, что приготовила чай и «Кит-Каты», те, которых по четыре штуки в упаковке, и еще этот первосортный китайский фарфор. Ага, молодец.

— К сожалению, мы вынуждены вам сообщить, что мистер Морис Магдален прошлой ночью скончался.

Я не мог в это поверить, хотя и знал, что значит «скончался», но я неправильно его понял и поэтому спросил у парня:

— Он в порядке?

— Он мертв, мистер Маккей, — сказал коп с «Кит-Катом», — он умер от удушья во время пожара в своем доме.

Второй полицейский посмотрел на своего напарника и понизил голос так, как будто это страшная тайна: