Читать книгу "Отстегните ремни - Катерина Кириченко"

Я заметила, что он очень бледный, и под глазами у него лежат заметные черные тени, а на виске вовсю блестят тоненькие ниточки седых волос. Мне казалось, что раньше я их не видела. Или я никогда по-настоящему на него не смотрела?

Не раскладывая ничего по тарелкам, мы прямо из упаковок быстро и молча поглотили все, что оказалось на столе. Откуда-то появилось вино и бутылка виски, которые пустели прямо на глазах. Жадно засовывая в себя все вперемешку и заглатывая куски, как волк, почти не жуя, я остановилась, только когда все коробочки опустели.

Откинувшись на спинки стульев, мы закурили и посмотрели друг на друга. Над кухней повисло что-то вроде неловкости. Я невероятно путалась в чувствах и никак не могла понять, как себя вести. С одной стороны, после всего произошедшего Макс уже был мне абсолютно родной и нереально любимый человек, почти как родственник, как будто мы вместе прошли какую-то длинную войну, постоянно жертвуя друг ради друга жизнью, а с другой стороны, мне как-то не удавалось абстрагироваться от того, что мы виделись от силы четыре раза в жизни, и, несмотря на то, что я сидела посреди ночи в его квартире, завернутая в его халат, мы даже ни разу не целовались, и именно это почему-то казалось мне сейчас самым странным, и меня очень смущала интимность этой ночи в доме, наедине с… с кем? По сути, совершенно с чужим и малознакомым мужчиной. Который при этом, кажется, уже успел спасти мне жизнь? Как-то не так я все себе представляла. Не так оно обычно бывает. По крайней мере, не в такой очередности. И почему в поведении Макса мне все время мерещится какая-то необъяснимая холодность?

Совсем смутившись и запутавшись, я отодвинулась подальше от стола и зачем-то запахнула халат потуже.

— Макс…

— Да, солнышко?

— Объясни, что происходит? Как ты меня нашел? Ну в смысле… в бильярдной? Я думала… что уже все… И вообще, я же ничего не знаю, что происходило и происходит!

— Я знаю… — Макс провел ладонью по лбу, глубоко вдохнул и медленно выдохнул воздух, устало закрыл глаза. — Я знаю, что не знаешь…

Я ждала. Открыв глаза, Макс прикурил вторую сигарету прямо от первой, прищурился от попавшего в глаза дыма и хриплым, каким-то не своим голосом рассказал мне, как вернулся в ту ночь в Веледниково и в ужасе обнаружил, что в открытом нараспашку доме ни Даши, ни меня больше нет. Как бросился мне звонить, и трубку снял Саша, который, разумеется, сообщил ему, что мы обе у него, предъявив в доказательство готовность показать мой паспорт. Как в бешенстве, уже второй раз за ту бесконечную ночь, Макс кинулся обратно в Москву, поднял на уши всю свою охрану, пытаясь найти хоть какие-то наши следы, но мы словно сквозь землю провалились. Саша планомерно совершал шаги по узакониваю своих незаконных действий, а Макс не мог ничего сделать, потому что боялся за нас с Дашей, и, несмотря на протесты адвокатов, не подавал никаких встречных исков. Как потом якобы вернулась из Твери его Вика и очень натурально рыдала и царапалась у него в объятьях — он украл у нее то единственное, что у нее было в жизни, а именно — их дочь, и он один за все в ответе, и если что-то случится… А он ей верил, и гладил по волосам, и нес весь крест этой ответственности в одиночку… Как он метался всю эту неделю по Москве, как в бессилии сбил кулаки о стены, обещал уволить половину российской разведки и всех остальных тоже, добился приема у одного «очень серьезного человека» в Кремле, почти перестал ночевать в Веледниково, которое видеть после всего случившегося не мог, и, прилично затарившись ящиками с виски, обосновался в московской квартире, доводя всю Москву постоянными звонками, днем и ночью, и так и не получив в результате о нас с Дашей никаких новостей.

— Ты даже не представляешь себе, до чего страшно чувствовать свое бессилие! Я думал, я сойду с ума! Мои люди, разумеется, постоянно следили за Сашей, но он никак, ни своими передвижениями, ни звонками, не выдавал вашего с Дашей местонахождения, — устало рассказывал Макс. — Да теперь и понятно почему. Потому что вас-то у него и не было! Вот, черт, мне бы раньше допереть до этого! Да меня сбила твоя сумка. Откуда она у него оказалась-то к дьяволу?

Я рассказала подробно, как мне пришлось стремительно бежать из дома, и было уже не до забытой на диване сумки.

— Так ты натурально просто оттуда убежала? С Дашкой на руках?! И эти дебилы тебя не догнали?

— А ты их знаешь?

— Да видел мельком раньше. Они из Сашиной личной охраны, пришли не через меня, а напрямую сам он их где-то набрал. Мне еще тогда это не понравилось: зачем ему отдельная команда охраны? Да как-то руки не доходили разобраться… Я чувствовал уже давно, что что-то с ним не то. Интуиция. Но не послушал себя, не верил в такое, просто не ждал от этой суки такого, если честно… И прозевал все. Сам во всем виноват. Дурак… сам бы и расхлебывал. А так что вышло? Все в основном досталось тебе! — Макс в сердцах долбанул ребром ладони по столу.

— А когда ты понял, что мы — не у… Саши?

— Когда? Да я дебил полный! Только когда зайца увидел, тогда и понял. Я готов был биться об заклад, что раньше его на диване в гостиной не было. А тут заехал в Веледниково за документами… Да неважно. Зашел в гостиную, и меня как молнией пронзило: сидит заяц этот среди подушек… Я кинулся наверх, в спальню. На минуту мне показалось, что я там увижу спящую Дашку… Или тебя… Но дом был, конечно, пустой… Вернулся вниз. Крутил зайца, все не понимал, как он тут оказался, и вдруг вижу — среди свалявшейся шерсти проглядывает что-то красное. Нитки какие-то. Прощупал. Под ними хруст типа бумажного. Разодрал нитки — а там записка с вашим адресом.

У меня почти вырвался стон облегчения! Не зря я, оказывается, рисковала, подкладывая посланца в тщательно охраняемый бандитами дом! Не зря попалась и пережила весь этот ужас, вплоть до духовки… Был толк! Иначе Макс не нашел бы Дашку! Не узнал бы никогда, что мы на свободе! И… И, возможно, не успел бы ко мне тогда, в бильярдную…

— А дальше? — попросила я.

Макс опять принялся рассказывать, как, обнаружив записку с адресом, немедленно вызвал туда свою службу безопасности, сам же, аж с неположенными ему мигалками, нарушая все возможные правила движения, понесся в этот чертов Староконюшенный.

— Я понятия не имел, давно ли заяц этот в Веледниково валяется… Я же не заезжал туда почти пять дней уже. Видеть этот дом не мог! Продам его к черту, когда все закончится! Думал: а если вас уже по тому адресу нет? Пропали? Поймал вас кто-то? Да мало ли, что вообще могло еще случиться?

Макс курил одну за другой и, избегая смотреть мне в глаза, рассказывал дальше. Когда он приехал, отчаянная Светлана не хотела его пускать, пока его голос не услышала через дверь и не заорала Дашка. И как он чуть не сошел с ума от счастья обнять дочь, которая и рассказала ему, сбивчиво, несвязно, обо всех наших с ней приключениях, и как жутко рыдала Светлана, и как никто не мог ему объяснить, куда я уехала и где теперь меня искать. Он не мог уехать, не дождавшись меня. А Светлана продолжала рыдать и утверждать, что со мной случилось несчастье, поскольку меня нет уже черт знает сколько, и я никогда не стала бы опаздывать, ведь я знаю, что ей к девяти утра на работу, а уже половина десятого. И тогда Макс принял решение ждать меня еще полчаса на Староконюшенном, но вместо меня туда неожиданно заявились Саша, Вика и Сашина охрана… И тут все окончательно стало на свои места, и, с помощью ребят Палыча удалось быстро вытащить из Саши, где я нахожусь. И вся бригада на четырех машинах немедленно рванула в их с Сашей офис, где в подвале, в оборудованной для охраны бильярдной, и нашли меня, уже без сознания, на полу у открытой духовки…