Читать книгу "Проклятый меч - Филип Гуден"

— Оставьте его в покое. Уверяю вас, мальчик не хотел причинить мне никаких неприятностей, — сказал я, размышляя, как теперь поступит этот человек и не найти ли мне благовидный предлог, чтобы убраться отсюда, пока не поздно. Откровенно говоря, если бы снег не усилился, а мой Раунс не повредил ногу, я бы немедленно повернул коня и помчался назад в Кембридж, так и не выполнив свою миссию. И если бы сделал это, то избавил бы себя от неловкости, не говоря уже об опасности.

— Не хотел причинить неприятностей? — сердито переспросил мужчина, глядя на мальчика, который проскользнул в узкую дверь, успев бросить на меня удивленный взгляд. — Вы не знаете его.

— Да, я не знаю его, как, впрочем, вообще никого в этой деревне.

Человек, по-видимому привратник или сторож, посмотрел на меня с нескрываемым подозрением, как будто я знал по крайней мере нескольких обитателей этого дома. Правда, он все же не поинтересовался, зачем я сюда приехал.

— Надо бы посмотреть моего коня, — попросил я. — Кажется, в его копыте застрял небольшой камень.

— Девочка отведет вас на конюшню.

Он крикнул кому-то в глубь комнаты. В ту же секунду на пороге появилась крупная девушка, в которой тоже угадывалось родство с этим человеком, хотя ее лицо, с красными глазками и узким ртом, походило на мордочку поросенка. От нее повеяло кухней и только что приготовленной едой. Она подошла к Раунсу, погладила его по морде и взяла из моих рук поводья.

Не проронив ни слова, девушка повела нас в большое строение квадратной формы, к которому лепились небольшие низкие пристройки. Все здесь выглядело крайне запущенным. Крупные хлопья снега слепили глаза, а ноги промокли от слякоти.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— А как вас зовут? — ответила она вопросом на вопрос.

— Ник Ревилл. Я актер.

— Вы играете дурака?

— Я никогда не играл дурака. Во всяком случае, на сцене.

— Сюда приходят одни дураки.

Разговор прервался, поскольку мы подошли к полуразрушенному зданию, примыкавшему к дому. Девушка громко свистнула, и из развалюхи вышел неуклюжий молодой парень с длинной прядью светлых волос, спадавших на правый глаз, как у лошади. Увидев девушку, он заулыбался во весь рот:

— А, это ты, Мег.

— Эндрю, позаботься об этой лошади.

— Я бы лучше позаботился о тебе.

Мег захихикала.

— У моего коня… — начал я объяснять суть дела, но неуклюжий парень взял Раунса под уздцы и повел в конюшню, загадочно посмотрев через плечо на девушку.

Мег немного поколебалась, потом решительно взмахнула рукой, показывая мне в сторону дома, а сама последовала за ним в конюшню.

Я совершенно растерялся, встретив сначала странного привратника и его детей, а затем этого не менее странного конюха, который не дал себе труда даже посмотреть на меня. А я-то намеревался произвести на них впечатление своей принадлежностью к Королевской труппе. Если все обитатели дома Мэскилла будут обращаться со мной таким образом, на что вообще я могу рассчитывать? А мне прежде всего следовало установить принципиальную пригодность дома для проведения театральной постановки следующим летом. Однако в данный момент главным было все-таки поскорее согреться.

Я повернул к центральному входу с резным крыльцом, которое выглядело последней пристройкой из всего этого комплекса. У меня было подозрение, будто за мной пристально следят, и оно подтвердилось, когда дверь неожиданно распахнулась, едва я приблизился. Однако за ней никого не оказалось. На двери висело кольцо, обмотанное тряпками, так что постучать было практически невозможно. Обычно это делают, предупреждая гостей, что в доме больной человек. Я поднял кольцо, и оно мягко стукнулось о створ. Вскоре послышались шаркающие шаги, дверь отворилась, и на пороге показался грузный мужчина средних лет в серой шапке.

— Входите, — пригласил он слабым голосом.

Неужели это тоже слуга? Непохоже, конечно, но все может быть. Я вошел, и он плотно закрыл за мной дверь. Внутри все было не так, как я себе представлял. Передо мной раскинулась огромная старомодная гостиная с высокими потолками и галереей, куда вела резная лестница. На первый взгляд, да еще с актерской точки зрения, эта комната выглядела вполне прилично. Справа от входа стоял большой обеденный стол, а напротив двери расположилась огромная печь с дымоходом, в которой приятно потрескивали дрова, слабо освещая все пространство гостиной. У домашнего очага, наклонившись к огню, стоял еще один мужчина, а неподалеку на стуле сидела женщина. Все трое напряженно молчали и смотрели на меня с любопытством и, как мне показалось, некоторой усталостью. Еще в Лондоне мне сказали, что главу семейства зовут Роджер Мэскилл, а один из акционеров «Глобуса» отметил его репутацию веселого и общительного человека. Даже на первый взгляд было видно, что ни один из мужчин не соответствует этому описанию.

— Николас Ревилл, к вашим услугам, — представился я, отвешивая поклон и понимая, что этим людям нужно преподнести урок хороших манер. — Актер.

— Актер? Какой актер? — спросила женщина скорее с удивлением, чем с признанием важности моей профессии.

— Из лондонской Королевской труппы, — добавил я, сделав особое ударение на слове «Королевской». Однако по выражению ее лица понял, что сие не произвело на нее абсолютно никакого впечатления. По мрачным физиономиям этих странных людей можно было подумать, что я с луны свалился, а не приехал из Лондона.

— Вы прибыли повидать Элиаса? — спросил мужчина, открывший мне дверь.

Он пересек комнату и остановился позади стула, на котором сидела женщина. Мои глаза немного привыкли к слабому свету, и то, что я принял за серую шапку, на самом деле оказалось седыми волосами, которые были коротко подстрижены и плотно прилегали к голове наподобие детского чепчика. Пока я раздумывал, кто такой Элиас, поскольку он явно не являлся тем Роджером Мэскиллом, о котором мне говорили в Лондоне, мужчина позади стула спросил:

— Вы пришли сюда, чтобы поговорить со стариком?

— Полагаю, что так, — ответил я.

И в этот момент, словно по театральному сценарию, в комнату через боковую дверь вошел старый человек, тяжело опираясь на палку. Он сделал несколько шагов и остановился, вперившись в меня сквозь очки на длинном носу слабыми старческими глазами, — долговязый и необыкновенно худой, будто уже давно приготовившийся к смерти. Возможно, это и был тот самый старик Элиас, о котором они говорили. Я через силу улыбнулся и так же деликатно представился, на этот раз уже не упоминая о Королевской труппе. В ответ старик приложил ладонь к уху и громко переспросил:

— Ревилл? — Причем сделал это с таким выражением лица, будто увидел перед собой какой-то диковинное животное.

— От него нет никакого толка, — неожиданно сказал человек, стоявший у домашнего очага.

Это были его первые слова, и я не понял, к кому именно они относятся. Реплика могла в равной степени касаться как меня, так и вошедшего старика. А тот продолжал пялиться на меня, точь-в-точь как тот парень у ворот. В конце концов я решил, что это не может быть Элиас. И так захотелось выбежать из комнаты и отправиться в Кембридж пешком, оставив коня в этом жутком доме! Однако меня остановило не только любопытство, но и возмущение дурными манерами, которые демонстрировали эти странные люди. И я сказал то, что должен был сказать: