Читать книгу "Культ - Константин Образцов"

– Ну все, все, давайте успокоимся! Витя, не заводись! Петя, ты чего так разгорячился? Давай я тебе еще раз объясню…

– Им объясни, – огрызнулся Трок, резким кивком указывая на дверь, куда уже втискивался, сопя и потея лицом, Михальчук.

Через минуту людей на проходной стало меньше; приехавшие с Вениамином бойцы во главе с седым мужиком, Арсений и два человека в костюмах вышли к машинам; Петр Маркович, Вениамин и Михальчук отошли в угол, где стояла пара продавленных стульев и старый, раскаленный от жара калорифер.

– Это бланк уведомления о получении заказного письма с сообщением о проведении собрания акционеров, – рассказывал Вениамин, раскладывая бумаги на стойке. – Вот подпись, видишь? Твоя секретарша письмо приняла, значит, можно считать, что ты был уведомлен, верно?

– Мне никто ничего не передавал, – сказал Петр Маркович, уже понимая, как было дело. Все ходы в этой классической партии были известны: курьер притащил неподписанный пустой конверт, когда самого Трока не было в офисе, получил на уведомлении подпись секретарши, которая просто положила конверт в пачку входящей корреспонденции, а он даже внимания не обратил на то, что среди писем случайно затесалась пустышка. Это была стандартная комбинация, как в шахматах, но линию возможной атаки прикрывала надежная, десятилетиями проверенная ладья, и Петр Маркович не понимал, как ушлый Вениамин собирался обойти ключевой элемент защиты. Тот тем временем развел руками и продолжал:

– Петя, ну это несерьезно: я-то откуда знаю, что тебе никто ничего не передавал? Мы письмо отправили, передали должностному лицу, вы с Розой на собрание не явились – мало ли, может, какие-то дела у вас были важные…

Михальчук закряхтел и посмотрел на Трока. Ему эти комбинации тоже были знакомы.

– Кто присутствовал на собрании? – спросил Петр Маркович. – Ты один, что ли?

– Нет, ну почему же один, – скосил глаза Вениамин. – У «Лиги» ведь четыре акционера, верно? Сорок пять процентов у тебя и у Розы, сорок процентов у меня, и еще пятнадцать процентов…

– У Глотова, – сказал Петр Маркович и почувствовал, как пол чуть качнулся у него под ногами.

Этого не могло быть.

– Ну, формально у его родственника, но не суть важно, – согласился Вениамин. – На собрании они были вместе. Ты что, подписи на протоколе невнимательно посмотрел?

Теперь он посмотрел внимательно. Рядом с именем двоюродного брата жены Бориса Саввича Глотова, мэра и старого верного друга, стояла кособокая закорючка и расшифровка подписи.

– Половина акционеров присутствовала, голосовали пакетами, для принятия решения этого достаточно… – звучал откуда-то издалека занудный голос.

Петр Маркович медленно полез в карман и вытянул телефон.

– Ты Боре собрался звонить? – осведомился Вениамин. – Так его нет в городе, он уехал вместе с семьей – ну, знаешь, у них ведь горе, куда-то отправились подлечиться вроде… Ты разве не в курсе?

Трок молча покачал головой, но номер все же набрал.

«Аппарат абонента выключен…»

Ладья на шахматном поле поменяла цвет и ударила исподтишка, объявив шах и мат.

«Ах, Боря, Боря. Вот крыса».

Михальчук снова закряхтел и с сожалением посмотрел на друга.

– Как я вижу, все документы в порядке, – произнес он. – Петр Маркович, думаю, инцидент исчерпан?

– Это мы еще посмотрим, – сказал Трок, хотя понимал, что смотреть поздно. Он мотнул головой в сторону подъездной площадки и мрачно спросил: – Толпу с собой обязательно было приводить?

Вениамин осклабился и пожал плечами:

– Да это просто так, охрана, на всякий случай. Мой начальник службы безопасности настоял, Витя, ты видел его, седой такой. Времена сейчас тревожные, сам понимаешь, всякое может произойти: и со мной, да и с тобой тоже. Ну так что, мы с Арсением можем пройти?

Трок молчал. Вениамин рассмеялся и миролюбиво хлопнул его по плечу:

– Петя, ты чего так расстраиваешься? Тебе же лучше будет: не надо ничем управлять, головных болей никаких. Мы же не твою долю отбираем, верно? Будешь сидеть себе спокойно, получать дивиденды на акции, проводить время с семьей. Считай, что у тебя все проблемы закончились: и с банком, и с землей под строительство. Мы теперь все сами решим. Круто, правда?

Повисла пауза. В наступившей густой тишине негромко гундосил телевизор, за которым укрылся охранник Федор.

– В общем, я поехал, – нарушил молчание Михальчук. – Вы тут во всем разобрались, если есть хозяйственный спор, то это уже не ко мне. Надеюсь, дальше все обойдется без, так сказать, нарушений. Ведь обойдется, Петр Маркович?

Трок с трудом, через силу кивнул.

– Да.

– Вот и отлично, – обрадовался Вениамин. – Слушай, Петя, если уж так удачно сложилось, что ты здесь, поможешь Арсению принять дела? Он парень вообще-то толковый, работал у меня на морских перевозках, но мало ли, не разберется в чем-то… Ладно?

Зазвонил телефон. Петр Маркович достал аппарат, посмотрел на экран и ответил:

– Да, Роза. Да, здесь. И он тоже. Что случилось? – Он посмотрел на нетерпеливо притоптывавшего Вениамина, на отводящего в сторону взгляд Михальчука, на черных бойцов и присыпанного снегом, неподвижно застывшего Арсения, на Федора, опасливо выглядывающего из-за деревянного края так и не сданного им рубежа, и сказал: – Только что у нас закончились все неприятности.

* * *

Школа была пустынной и словно вымершей, как будто смерть, коснувшаяся ее ледяными губами две недели назад, отравила здесь все своим тлетворным дыханием. Налетевшая на город буря оставила дома школьников младших классов; весь четвертый этаж опустел, не слышно было ни детских криков, ни смеха, ни топота, ни голосов, и только душераздирающе громкие звонки отдавались эхом в безжизненных коридорах. Учителей по-прежнему не хватало; впрочем, поубавилось и учеников: кто-то остался дома из-за погоды, кто-то просто перестал в последнее время ходить на занятия, и неприятная тишина наваливалась гулким грузом и во время уроков, и на переменах. В классах и вестибюлях повисло уныние, тусклое, как мертвенно-серый свет дня за окном. Директриса, посчитав, видимо, что отдала достаточное количество сил своей школе во время последнего кризиса, снова ушла на больничный; дело это было привычное, и в иное время Светлана Николаевна Крупская бывала даже довольна ее отсутствием, когда никто не мешал управлять, судить и рядить по своему усмотрению, но сейчас ей не хотелось ни воспитывать, ни учить. Она сидела нахохлившись в своем маленьком кабинете у входа на четвертый этаж и напоминала сама себе забытую всеми сову, угнездившуюся в темном углу под потолком заброшенного и холодного склепа.

Новости о зловредном историке тоже не принесли ей отрады. Конечно, она прочитала репортаж о таинственном ночном нападении, знала, что он лежит сейчас в госпитале с разбитой головой и сотрясением мозга, но логически объяснить себе это событие не могла. Что-то явно не состыковывалось: если по черепу приблудившемуся в ее школу маньяку надавала его сожительница, то при чем тут другие два пострадавших? Если это дело рук не Карины, то неясно, как она отреагировала на письмо и прочла ли его вовсе, а если прочла, то когда ожидать результата? От этих мыслей и без того тяжелая голова болела и пухла, а настроение портилось. Чего теперь ждать? И что делать? Обратиться все же в полицию или еще немного повременить?