Читать книгу "Князь советский - Эльвира Барякина"

Глава 34. Лубянка

1.

Из дежурки позвонили и сказали, что Рогов задержан.

Превозмогая адскую мигрень, Алов спустился вниз и направился к корпусу на углу Лубянки и Первомайской улицы, где содержали арестованных.

Ему показали коробку с вещами, конфискованными у Рогова при аресте: паспорт, часы, самопишущую ручку и два билета на поезд. В портмоне помимо мелочи лежала пара червонцев и тридцать немецких марок, а в отдельном конверте имелись две новенькие купюры по сто долларов.

– Где у вас внутренний телефон? – спросил Алов.

Дежурный подвел его к допотопному деревянному аппарату, висевшему на стене, и Алов вызвал Диану Михайловну:

– Запишите цифры и сверьте их с номерами на денежных знаках, украденных у Оскара Рейха.

Алов все-таки решил принять таблетку – работать с головной болью было невозможно.

Дежурный отвел его к камере, куда посадили Рогова. Глазок на двери находился низко, и Алову пришлось чуть-чуть присесть, чтобы заглянуть в него.

Лампочка, забранная в металлическую сетку, освещала тесную комнату, выкрашенную в тускло-желтый цвет. Посередине стояли привинченные к полу стол и два стула. На одном из них лежало пальто Рогова, а сам он – в шляпе и вечернем костюме с галстуком-бабочкой – ходил из угла в угол.

«Вот он, мой добрый гений! – подумал Алов. – Через тебя-то я и добуду мою комнату!»

Это всегда любопытно – как человек реагирует на внезапный арест. У него резко меняются планы и жизненные ориентиры. Он пока не знает, за что его взяли, и насколько все серьезно. Иные с перепугу начинают рыдать, иные колотятся в дверь и требуют свидания с начальством, но Рогов вроде не особо испугался: на его лице не отражалось ничего, кроме крайней досады.

Алову вспомнилось, как тот отказался с ним сотрудничать. Ну что ж, послушаем, что мистер Рогов скажет теперь!

Алов повернулся к дежурному и негромко приказал:

– Полный обыск.

Через несколько минут в камеру вошли два спортсмена-боксера.

С полного обыска начинается ломка клиента: его заставляют раздеться догола, долго возятся с одеждой, прощупывая все складки, а потом – также не особо торопясь – обыскивают его самого: спокойно, как на приеме у доктора, заглядывая везде и всюду.

Алов не отрывался от дверного глазка. Клиент не сопротивлялся и только надменно кривил губы, будто он был выше всего этого. Спортсмены отобрали у него шарф, запонки, шнурки и подтяжки и оставили одного одеваться.

Дав ему побыть наедине с нарастающей паникой, Алов вошел в камеру и сел боком на стул.

– Помните, я предлагал вам сотрудничество? – произнес он. – Вы тогда сказали, что не хотите с нами дружить. Обидно было слышать такое!

– Я надеюсь, мне не придется ночевать в вашем заведении? – буркнул Рогов. – У меня завтра поезд.

– Да-да, я понимаю вашу тревогу, – улыбнулся Алов.

– Могу я узнать, в чем обвиняют?

– В том, что вы белогвардеец и шпион.

– Я гарантирую вам скандал на международном уровне, если вы немедленно не выпустите меня!

– И кто же уведомит ваших заступников об исчезновении Клима Рогова? Вы сказали всем, что уезжаете, так что искать вас никто не будет.

Клиент молчал.

– Ты можешь облегчить свое положение, если скажешь, где находится Купина, – произнес Алов, переходя на «ты». – Я понимаю: она твоя супруга, но ведь ты уже сдавал ее в аренду Оскару Рейху, так что горевать особо не о чем.

– Я отказываюсь разговаривать с вами до тех пор, пока сюда не прибудет мистер Оуэн. Он уведомит о случившемся мое руководство, и дело будет решаться на дипломатическом уровне.

– Ну что ж, не хочешь разговаривать по-хорошему, будем по-плохому.

Поднявшись, Алов выглянул за дверь:

– Привезите сюда дочь Рогова!

Клиент мгновенно спал с лица.

– Вы не имеете права трогать ребенка!

– Судьба твоей китаезки будет напрямую зависеть от тебя, – отрезал Алов. – Мы можем пристроить ее в хороший детский дом, а можем отправить к туберкулезникам.

Он вынул из кармана лист бумаги и карандаш и положил их на стол.

– Пиши добровольное признание! Мне нужна полная биография: где ты родился, чем занимался до революции, когда и при каких обстоятельствах познакомился с Купиной. Потом укажешь, кто вас завербовал и через кого вы получали инструкции. Если будешь валять дурака, дело кончится сам понимаешь чем – мы умеем добывать признания.

Рогов оторопело взглянул на него.

– Вы что – пытать меня будете?

– Ну зачем сразу «пытать»? – обиделся Алов. – Что это за слова такие? Это у вас, у буржуев, пытают и казнят, а мы применяем «меры социалистической обороны».

2.

Алов вышел, премного довольный собой: вот теперь клиент был напуган до полусмерти. Ну что ж, пусть посидит, подумает о своем будущем.

Алов снова позвонил Диане Михайловне:

– Что там с номерами?

– Все сходится, – отозвалась она. – Это наши купюры.

Алов расплылся в улыбке. Раз клиенту перепало кое-что из денег, украденных у Оскара Рейха, стало быть, он знает, куда делась остальная сумма.

Посланная на Чистые Пруды команда вернулась ни с чем: в квартире Рогова не было ни ребенка, ни прислуги.

Разволновавшись с досады, Алов почувствовал, как у него в груди начало нарастать болезненное напряжение. Господи помилуй, ну когда это кончится?! Должны же быть хоть какие-то лекарства, которые помогают от легочных болезней!

С отчаяния он разругался с чекистами, ездившими к Рогову домой.

– Вы что – соседей не могли допросить? Там есть какой-нибудь председатель домкома или дворник?

Те ответили, что дворник валялся мертвецки пьяным, а контора внизу была закрыта по случаю праздника.

Часы показывали одиннадцать ночи.

Алов вновь вернулся к камере и заглянул в глазок: клиент неподвижно сидел над чистым листом бумаги. Набриолиненная с утра челка растрепалась и падала ему на глаза, а незастёгнутые манжеты нелепо топорщились из рукавов смокинга.

Алов попытался собраться с мыслями. С помощью маленькой китаянки было бы гораздо легче выудить из клиента всю информацию, но девчонки не было… Обычный допрос затянется на несколько часов, а если привлекать специалистов, то начнется ор и истерика, а Алову и так было плохо.

Его вновь начал сотрясать кашель.

– Может, вам водички попить? – сочувственно спросил надзиратель.

Алов помотал головой и, держась за стенку, побрел к выходу.