Читать книгу "Генерал-фельдмаршал Голицын - Станислав Десятсков"

Но все-таки он бросил ее, так же, как Наполеон бросил свою армию после Березины. Для полководца-честолюбца, а именно такими были и Карл XII и Наполеон, собственная драгоценная персона была куда важнее погибающих солдат, которые вознесли их некогда к славе.

Передав командование Левенгаупту и отдав ему долгожданный приказ уходить с армией в Крым, король в ночь с 29 на 30 июни переправляется вместе с конвоем через Днепр и спешит к Очакову.

Отдавая армию под команду Левенгаупта, Карл XII не просто сдавал ее старшему по званию генералу, но и как «специалисту по ретирадам», сумевшему после Лесной спасти хотя бы остатки войск. Но что удалось Левенгаупту сделать после Лесной, не удалось у Переволочны. На рассвете 30 июня он увидел, как на холмах, замыкавших Переволочну с севера и востока, появились войска Михайло Голицына. А перейти Ворсклу и уходить немедля на юг от Переволочны было невозможно, поскольку пойма реки Ворсклы была широкой и болотистой. Король, по существу, сам загнал шведскую армию у Переволочны в капкан. Оставалось или сражаться или капитулировать.

Определенное влияние на шведского генерала, несомненно, оказала военная хитрость, примененная его противником. Михайло Голицын, дабы устрашить шведа, приказал растянуть линии, своих войск, расставив по флангам и во второй линии табуны лошадей, дабы создать большее впечатление. И молодому генералу удалось внушить шведам, что у русских около тридцати тысяч солдат, хотя на деле их было не более десяти. То, что Голицын развернул войска к бою, было смелым решением. Ведь он знал, что под первой Нарвой шведы пошли в атаку, не убоявшись 30-тысячной русской армия. Сейчас же у Левенгаупта было 16 тысяч солдат. Но боевой дух шведов был уже сломлен под Полтавой, и это ясно понимал Михайло Голицын.

А у шведов многоопытный Левенгаупт пошел на необычайную меру: стал запрашивать офицеров и солдат по полкам — готовы ли они биться дале за короля. А кто станет биться за короля, который ночью бежал от армии? Только офицеры гренадерского полка ответили, что пойдут в атаку в первых рядах. В остальных полках или мрачно молчали, или прямо заявляли, что дальше биться не будут!

И Левенгаупт отправил к русским генерала Крейца под белым флагом. Встретил шведского генерала, впрочем, уже не Михайло Голицын, а светлейший князь Меншиков, который, узнав о предстоящей капитуляции, примчался в передовой отряд на взмыленном коне. В рапорте царю светлейший, конечно, приписал себе все лавры капитуляции шведов под Переволочной. Михайло Голицын был отодвинут в тень. За Полтаву и Переволочну Меншиков наконец получил чин генерал-фельдмаршала, Голицына же пожаловали именьем. Всего сдалось под Переволочной шестнадцать тысяч солдат и офицеров. Русским досталась и полковая казна в четыреста тысяч рублей.

* * *

Трудно упрекнуть Левенгаупта, как это делал потом Карл XII, в том, что он решился на капитуляцию. Ведь еще у Кобеляк, где шведская пехота покинула свою позицию перед легкоконными казаками, проявилась уже полная деморализация шведского войска.

И потом, даже если шведская армия и превосходила корпус Голицына, то ведь за последним поспешал уже Меншиков, и Левенгаупт, конечно, понимал, что в случае сражения русские будут получать подкрепление за подкреплением, а к нему из-за широкого Днепра на выручку не явится никто. Следует учитывать и то обстоятельство, что в шведских войсках было много раненых и больных. В этих условиях Левенгаупт сделал то, что не решился сделать, скажем, Паулюс, в окруженном Сталинграде: не стал подвергать своих солдат новым мучениям.

Капитуляция Левенгаупта у Переволочны была естественным завершением Полтавской баталии. В итоге славной виктории под Полтавой и ее удачного завершения у Переволочны русские взяли в плен 18 746 человек, включая почти весь генералитет, в их руки попала полевая королевская казна, вся шведская артиллерия, 264 знамен и значков и т. д.

С королем ушел за Днепр только небольшой отряд в 1300 человек, большая часть которого была перебита или Взята в плен драгунами, посланными в преследование, отрядами Кропотова и Волконского возле Очакова.

Армия Карла XII под Полтавой была не просто разбита, а уничтожена. Так Петр I, создав для себя самые выгодные условия стратегией измора, перешел затем к стратегии сокрушения и добился блестящей виктории.

Никогда, ни до, ни после Полтавы, военный гений Петра I не раскрывался так ярко, как в этом сражении. Это был поистине звездный час Петра I как полководца, и так же, как Ганнибал одной своей победой при Каннах навеки утвердил свое место в мировой военной истории, так и Петр I после Полтавы навеки остался бы в памяти народов как великий полководец. Но Ганнибал при всем том проиграл войну, а Петр I свою войну выиграл.

Под Полтавой Петр I проявил себя как талантливый стратег, постепенно добившись изоляции шведской армии на Украине и прервав все ее коммуникации. Петр I великолепно учитывал при этом фактор времени и пространства, он не спешил с генеральным сражением, изматывая шведов на огромном театре военных действий. И уловил час, когда по измотанной и ослабевшей армии шведов можно было нанести сокрушающий удар. И здесь Петр I уже действовал как оригинальный и талантливый тактик. Прежде всего он умело сочетал оборону и наступление. Сражение готовилось им первоначально как оборонительное, причем оборона строилась в глубину: сначала две линии редутов — поперечная и продольная, затем укрепленный ретраншемент. Об инженерном, крайне оригинальном обеспечении поля боя, очень высоко отзывались как его участники, так и военные теоретики.

Сравнивая в этом плане действия Петра и его противника, офицер-француз, служивший у шведов, де Турвиль отмечал, что «Карл поступил как отчаявшийся государь, которому не оставалось ничего боле, как или погибнуть, или вырвать победу шпагой, полагаясь на удачу, у царя, опытного полководца, который, несмотря на превосходство своих сил, не пренебрег тем, чтобы выгодно окопаться, и, кроме того, возвести перед своим лагерем редуты с многочисленной артиллерией, которые защищали подступы к лагерю».

Плоды виктории

Жизнь народов измеряется обычно веками. Тем ярче блестит тот звездный час, когда время как бы уплотняется и судьбы государств и народов решаются в чрезвычайно короткий срок. Таким звездным часом России было Ледовое побоище и Куликовская битва. В XVIII веке таким звездным часом стала Полтавская битва. Гром Полтавы слышался в русской истории, и через полтора столетия после этого сражения Виссарион Белинский[35], думая о его историческом значении, напишет: «Полтавская битва была не простое сражение, замечательное по огромности военных сил, по упорству сражающихся и количеству пролитой крови; нет, это была битва за существование целого народа, за будущность целого государства».

Сам Петр и его сподвижники, бывшие на поле баталии, если и не сразу поняли исторический смысл Полтавской победы, то сразу же восприняли ее как полный и окончательный поворот в Северной войне.