Читать книгу "Тени школы Кейбл. Избранницы тьмы - Эбигейл Гиббс"

— Я уеду на охоту, — поправил меня он. — На несколько дней на материк. Мне нужно развеяться.

— И ты думаешь, что если оставишь ее одну, то это пойдет вам на пользу? — спросил я. Я обошел диваны и приблизился к роялю, чуть замедлив шаг на случай, если Каспар, словно дикое животное, кинется на меня. — Ведь ты ей все еще снишься, мне Отэмн рассказывала. Ты думаешь, увидев тебя на охоте, она захочет пить кровь?!

Он встал.

— Мне просто нужно уехать! Я здесь с ума схожу!

Я сделал еще шаг вперед.

— Тогда ты просто эгоист.

Он открыл рот, закрыл его и снова открыл. Потом покачал го­ловой, отвернулся и положил голову на сложенные на рояле руки.

— Нет… я… я просто не знаю, что делать.

Я нахмурился, услышав, как сорвался его голос.

— С тобой все в порядке?

Я осторожно подошел и положил руку Каспару на плечо, немного его разворачивая. В глазах у него не было слез, но губы дрожали. Он взглянул на меня серыми глазами и помчался к двери, однако у порога остановился.

— Я думал, что безумная страсть все исправит. Но я ошибся.

И он исчез.

Глава 36
Отэмн

— Главное, чтобы уходить с заседаний Совета не вошло у вас в привычку. Такое действует только раз, — негромко сказал атенеанский король, переводя взгляд с меня то на дочь Эмили, которая играла у его ног, то на двоих шкодливых близнецов, которые все пытались дернуть ее за волосы. — Но на этот раз ваш уход оказался правильным решением. Мы в долгу перед вами.

Он встал с кресла, и дети тут же замерли, подняв на отца полные обожания глаза.

Я тоже поднялась.

— Сегодня утром она выпила около полулитра крови. Я не ожидала таких скорых результатов, но это настоящий подарок судьбы.

— Действительно. И вы, леди Отэмн, просто светитесь. Ваша растущая изо дня в день сила радует и меня, и всю нашу семью. Мне кажется, мы вовлекли вас в хаос нашей семьи.

— Я чувствую себя здесь как дома, — призналась я, покраснев.

— Я рад это слышать. А теперь нам пора возвращаться в гостиную.

Дети начали покорно собирать игрушки, и, как только они с этим справились, король повел нас к выходу из комнаты. К моему величайшему удовольствию, Эмили взяла меня за руку, сжав мою ладонь, словно мы были сестрами.

В гостиной, как всегда, было полным-полно народу. Это была комната, где семья Атенеа собиралась вместе. Здесь дети играли и общались, выполняли домашние задания и проводили время со своими вечно занятыми родителями. Гостиная располагалась в передней части дворца, сразу за холлом, где собирались зеваки в надежде хоть мельком увидеть короля. Но это им удавалось редко, ведь все внутренние комнаты соединялись между собой. Помню, как в детстве я бегала по ним за Фэллоном, не встречая никого, чьи глаза не были бы голубыми.

Фэллон сидел в углу комнаты с тетей и дядей. Когда я зашла, он поднял голову и улыбнулся. И я, хотя была в джинсах и просторном свитере, почувствовала себя единственной девушкой во дворце, кто может вызвать у него такую улыбку. Мне хотелось подбежать и обхватить принца за шею, повиснув на нем, словно лиана…

Я счастлива. Я не знаю почему, но я счастлива…

Но я не пошла к нему, а отправилась в другой угол, где за маленьким столиком сидели Виолетта и Каспар. Она сосредоточенно изучала глянцевые страницы, но я-то знала, что интересовали ее вовсе не сплетни. Когда я придвинула стул, она подняла глаза и коротко мне улыбнулась.

— Ты в порядке? — спросила я, хотя прекрасно знала, что с ней все хорошо, ведь по нашему каналу связи чувствовала ее радость и взволнованность.

— В полном, — ответила она, доставая какой-то листок. — Я сегодня поговорила с женщиной из администрации. Она сказала, что с такими оценками меня возьмут без вопросов и начать можно уже в январе! Вот.

Она протянула мне листок, и я пробежала глазами то, что было на нем нацарапано: там говорилось о духовной помощи.

Я широко улыбнулась.

— И политика — отличная специальность. Твои знания непременно нам пригодятся.

Сидевший напротив Каспар презрительно усмехнулся.

— Ага, конечно… — пробормотал он.

Виолетта посмотрела на него, и улыбка сползла с ее лица. Я сделала глубокий вдох.

Не вмешивайся. Не смей все портить!

— Каспар ведет себя странно? — спросил голос Фэллона в моем сознании.

Я едва заметно кивнула, предположив, что он смотрит в нашу сторону.

— И вчера вечером он странно вел себя со мной.

Я искоса посмотрела на Виолетту, оценивая ее реакцию: ­ничто сказанное в моем сознании больше не было для нее секретом.

— Потом расскажешь, — ответила я, напоминая Фэллону, что нужно быть осторожнее: он все еще не до конца осознавал, как тесно мы связаны с Виолеттой.

— Так чем ты занималась? Я со вчерашнего дня тебя практически не видел. У Виолетты в руках брошюра из университета, но я не понимаю, что изменилось. Ее словно подменили!

Я ухмыльнулась.

— Она будет поступать учиться.

— Правда?! Ух ты! Но что это меняет?

— Помнишь, я рассказывала тебе, что видела королеву вампиров? Она сказала, что мы с Виолеттой похожи, и я подумала о том, что стало для меня спасением. Образование! Но сообразила я это только тогда, когда Антэ сказал о необходимости просветить ее…

Виолетта коротко мне улыбнулась. Она явно внимательно нас слушала.

— Быть вампиром не значит отказываться от планов на будущее, — заключила я как вслух, так и про себя, чтобы Фэллон мог услышать.

— У нее появляется цель, ради которой стоит жить, ради которой стоит пить, — добавила я, немного подумав.

Я была так поглощена разговором, что даже не заметила появившихся в комнате Атан, пока король не попросил детей вый­ти. Все тут же подняли головы, а детвора начала протестовать.

— Быстро! — отрезал король, и я поняла, что что-то не так.

Я еще никогда не видела, чтобы он был несдержан с детьми, даже не слышала, чтобы он повышал голос. Такой тон не подходил ни ему, ни его неопределенному акценту — не канадскому, как у остальных членов семьи, а теплому и переменчивому, ­выдававшему в нем мужчину, который пережил взлеты и падения разных культур. Им хорошо было убеждать, но не кричать.

Дети, казалось, недоумевали, как и я, и нехотя проследовали из комнаты вместе с Алией.

Эдмунд подошел поближе к диванам, стоявшим по центру комнаты. В руке у него был зажат официального вида листок бумаги и что-то похожее на глянцевую фотографию. Мне хотелось подойти и посмотреть, но меня будто пригвоздило к стулу, за спинку которого я держалась. Случилось что-то плохое, что-то по-настоящему плохое. Я чувствовала это сердцем.