Читать книгу "Синдром пьяного сердца - Анатолий Приставкин"

– Постойте, – перебил ее начальник колонии. – Вы о ком говорите-то?

– Его зовут Александр Гуляев.

– И он что, сидит взаперти?

– Да, в каком-то сарае!

– У нас такого быть не может, – произнес начальник колонии и даже привстал, глядя в сторону Карабаса Барабаса. – У нас есть такой Гуляев? Он где сейчас?

Тут поднялся с переднего ряда Яшка Главный и, указывая в мою сторону, сказал, что Гуляев в зале, никто его взаперти не держит. Может, это он для подружки своей сочинил? Он же чудик… Это все знают.

Зал захохотал, заулюлюкал, кто-то зааплодировал.

– Тише! – сказал начальник колонии. – Гуляев здесь?

Меня подтолкнули сразу с двух боков. Я поднялся.

– Ну вот, видите, здесь он, – сказал начальник, обращаясь к женщине. – Ваша дочь что-то напутала…

Катина мама стояла, глядя в зал, и растерянно молчала. Хотела, кажется, что-то еще спросить, но махнула рукой и села. А зря. Если бы она попросила меня выйти на сцену и все рассказать, я бы рассказал. И ей, и всему залу. Я в этот момент ничего не боялся.

Обратный путь до сарая мы проделали в гробовом молчании. И лишь у самой двери украинский урка, обычно добродушный, разразился бранью. Досталось и учительнице, и ее дочери, посмевшей что-то вякать, и, конечно, мне.

– Дотянули! – зло закончил он. – Прикончить бы зараз… прям щас… и точка!

Пузырь развел руками и посмотрел на меня. Кажется, он колебался.

– Давай вот что сделаем, – тихо предложил ему урка. – Ты нас запри на полчаса. Остальное я сам. А?

– А что скажем Главному?

– Скажем, напал… Он же чудик… Пришлось тово… успокоить…

– Не поверит, – возразил Пузырь. – И потом, мы не одни… Тут еще стража… Заложат…

– Пусть попробуют! – пригрозил урка. – Я им зубы перетасую!

– Нет, – решил Пузырь. – Потерпи уж до завтра. Думаю, дольше не протянется.

Весь разговор происходил при мне, но так, будто меня не было.

Пузырь пропустил меня во тьму сарая и с грохотом захлопнул дверь.

Билет

А наутро прибежала Катя. Я услышал, как она препиралась со стражником, но в этот раз им оказался Тишкин, и он нехотя ей уступил. Только пробурчал, чтобы говорила побыстрей, а то после клуба-то велели особенно строго охранять.

– Я быстро, быстро, – успокоила его Катя. – Саш, ты меня слышишь?

– Ну слышу, – ответил я.

– Ты на меня не сердишься?

– Да нет. Только зря ты проболталась мамаше!

– Прости. Я хотела тебе помочь!..

Тишкин, который, наверное, стоял рядом с ней, назидательно сказал:

– А сама навредила, между прочим.

– Я поняла! – воскликнула Катя. – Я даже боялась, что со зла они… Слава богу, ты живой!

– Пока живой, – подтвердил я, вспомнив вчерашнюю угрозу урки.

– Давай скорей, – поторопил ее Тишкин.

И я подумал, что правильно он ее гонит. Толку от нашей встречи никакого. А за нервы дергает. Да еще как.

– Сейчас, сейчас, – сказала Катя и зашептала в дверную щель: – Тебе так слышно?

– Ну…

– Вчера, после клуба, мама нашла билет в кино… Я ей про игру вашу рассказала… ну, с манекеном… и она вдруг искать бросилась…

– Ну и что?

– А там и вправду восьмой ряд, шестнадцатое место!

Я молча пожал плечами. Как будто она могла это видеть.

– Это что значит? Что мое место и было для казни, да?

Я отодвинулся от двери, уже зная, что она спросит дальше. И она это спросила:

– А ты был, как это у вас называется… исполнителем, да?

Я молчал. Только сделал еще один шаг от двери. Но куда здесь сбежишь? Хоть бы Тишкин скорей ее прогнал.

– И ты меня пожалел, да? Тебя за это сюда?.. Ну скажи, скажи! Я должна знать! Что, наш Яша палач?!

Я ушел в дальний угол и заткнул уши. И долго сидел там, ничего не слыша. А когда пришел в себя, Кати уже не было. Кажется, не было. Я долго прислушивался, прежде чем подать голос.

– Тишкин, – позвал я негромко, – она ушла?

– Девица? Ушла, ушла.

– Ничего тебе не говорила?

– Ничего. – Он подумал и добавил: – Плакала только…

– Ты вот что. Ты ее сюда больше не пускай, – попросил я.

– Да я и так не пущу. С чего мне подставляться-то? Я еще жить хочу.

– Вот и не пускай, – повторил я.

Тишкин разговаривал со мной как бы на расстоянии. А тут приблизился к двери вплотную и сказал:

– Они все равно это… Ты меня слышишь? Они сегодня это все сделают. Там у них все готово!

Этапы жизни

В обед появился Главный.

– Откройте! – приказал он, и ему услужливо распахнули дверь. – Можете не закрывать, никуда он не денется, – буркнул страже. – Шагайте отсюда, гуляйте!

Те исчезли.

Главный исподлобья взглянул на меня и присел на железное ребро кровати.

– Не удивляйся, – предупредил мрачно. – Я не собираюсь сюда экскурсии устраивать. Это последний раз.

Я кивнул. Последний так последний. Но Главный не смотрел в мою сторону. Его, похоже, мало интересовало, как я реагирую.

– Мы тебя убираем вовсе не потому, что ты дурной, – сказал он. – Может, ты даже и не дурной. Но нам нужно, чтобы другие не были такими, как ты. Вот и все. Они должны помнить, что такие, как ты, которые хотят делать по-своему, среди нас не живут.

– Я и не собираюсь среди вас жить, – пожал плечами я.

– А ты вообще-то думал когда-нибудь, зачем люди рождаются? – вдруг спросил он.

– Да низачем! Они рождаются, потому что их родили, – ответил я уже более резко. Тема разговора была мне, честно говоря, неприятна.

– А дальше что?

– Дальше? Известно что… смерть.

Казалось, он меня не слушает, а разговаривает сам с собой. То ли оправдывается, то ли хочет себя в чем-то убедить. А заодно и меня.

– Так вот, – продолжил он. – Люди рождаются голенькими, незащищенными. И они при этом ужасно хотят выжить. Даже кроха цепляется за мамкину титьку, чувствуя в ней спасение. А вот если выжить удается, то приходит уже другое желание: жить, жить и жить. Причем жить долго и богато. И красиво. А потом к ним все равно является костлявая. За тобой она, кстати, уже приходила… Ведь приходила, да?

Я промолчал. Мы оба знали, что он имеет в виду. Тот момент, когда его руки искали на моей спине место для укола.