Читать книгу "Кукурузный мёд (сборник) - Владимир Лорченков"

Примерно в это же время в окрестностях города стали пропадать женщины, чьи трупы были обнаружены намного позднее. Все тела были расчленены.

Говорят, следы от разрезов были неровные и рваные.

Как будто от пилы.

Подполье

Мэр Кишинева впервые полюбил.

Дорин Киртака – и он часто просил не путать имя с фамилией – полюбил по-настоящему.

Это было тем удивительнее, – и все газеты уже писали об этом, – что мэр Кишинева Дорин Киртака уже был помолвлен. Газеты не врали. Его возлюбленная – красивая, стройная ведущая телевизионного канала, – фотографировалась с молодым мэром для обложек глянцевых журналов и выбирала платье. Дорин послушно становился на цыпочки во время фотосессии, и принимал необходимое для фотографов положение. Возлюбленная улыбалась. Брак грозил быть счастливым. Тут-то Дорин и встретил Ее.

Симпатичную белую крысу

В зоологическом магазине у подземного перехода возле центрального автовокзала.

Она была вся такая… трогательная. Нежная, беззащитная в своем белом пуху, крыса умывалась под небрежными взглядами прохожих. Те едва удостаивали взглядом аквариум из плексигласа, где крыса жила в куче опилок, и спешили мимо. Черствые грубые люди, – в который раз плохо подумал о соотечественниках Дорин, – и присел на корnочки у аквариума.

Сейчас в этом парне в спортивном костюме «Найк» и повязкой на глазу вряд ли бы кто признал молодого европейского мэра европейской столицы. По крайней мере, такой слоган придумал Дорин для своей избирательной компании, которую с треском выиграл. После этого Дорин прочитал «Тысячу и одну ночь» и стал выходить в город переодетым не реже раза в месяц. На этот раз он избрал для себя костюм молодого грузчика с центрального рынка. Сейчас, присев на корточки у стекла зоомагазинчика, Дорин был очень похож на гопника и заворожен. Ему почему-то вспомнилось, что в детстве дядя, – который их с братом воспитывал, – никогда не позволял завести хомячка…

Наверное, ей здесь холодно и неуютно, подумал Дорин. Выставили напоказ, словно рабыню на рынке невольниц, негодующе подумал он. Будто молдаванку, ставшую жертвой насилия во время нелегальной миграции, подумал он еще, и решил записать это для очередного выступления на ТВ. Возлюбленная, которая будет брать у него интервью, останется довольна, подумал он. Потом вспомнил глаза возлюбленной: мелкие, злые, холодные, – и вздохнул. Глазки крысы были большими, черными, и влажными… Бархатистые, словно две звезды, подумал Дорин.

– Чего ты пялишься? – спросил хозяин.

– Иди работать, – сказал он.

– Шр-шр-шр, – сказала крыса.

– Сколько? – спросил Дорин.

* * *

Придя в офис, и сняв грим в замаскированной под туалет душевой, Дорин вытащил из портфеля клетку с крысой и поставил ее на стол. Улыбнулся. Щелкнул пальцами. Крыска подняла голову и трогательно склонила ее на плечо. Ну, чисто девушка, подумал Дорин и еще раз улыбнулся.…

Конечно, до сексуального влечения к крысе было еще далеко.

Просто Дорину очень понравился этот ласковый, послушный и понятливый зверек. Она ничего общего не имела с этими ужасными крысами с помоек, которые заполонили Кишинев, и угрожали даже бродячим собакам, которые заполонили Кишинев до крыс. Те были серые, жирные, огромные и неопрятные. Эта – Дорин еще думал, как ее назвать, – была белой крысой с голым розовым хвостом, нежными лапками и грустной мордочкой.

– О чем ты думаешь, любовь моя? – спросил ее Дорин, по привычке обращаясь к особи женского пола «любовь моя».

Тут его словно током ударило. А мог ли бы я полюбить крысу, подумал он. В конце концов, – вспомнил он объяснения профессора греческой философии Дабижи, который был дружен с его дядей, – любовь это единение двух душ, неважно, в каких телах они находятся. Доктор Дабижа отличался умом, и крепкими нервами, правда, ровно до тех пор, пока какой-тог извращенец не трахнул в зоопарке сначала зебру, а потом его внучку. Говорили, будто доктор Дабижа объяснял про любовь и души и этому извращенцу. Дорин вздохнул, и вспомнил, что нужно заниматься делами. Он подмигнул крыске, насыпал ей корму и сказал:

– Ну, кушай, кушай, лапочка.

Крыса даже не шевельнулась. Дорин удивленно поднял брови.

Может быть, подумал мэр, ей мешает кушать запах говна, крепко пропитавший мэрию, как, впрочем, и все в Кишиневе? Дело в том, что в городе не работали очистные сооружения, и воздух пропах сероводородом. Многих иностранцев с непривычки выворачивало прямо на трапе самолета. Говорили, будто когда в Кишиневе прилетел на пару дней глава НАТО Бергсхофер, то его стравило прямо в хлеб, соль и мамалыгу, которую ему преподнесли. Позже глава НАТО объяснил, почему.

– Поймите, – морщась, говорил он, – запах это диффузия молекул.

– Ясно, – сказал президент Молдавии.

– Ничего вам не ясно, – сказал лидер североатлантического альянса, – молекулы, это частицы вещества, а диффузия это их распространение…

– И чего? – спросил мэр Кишинева.

– Если в городе воняет говном, то в воздухе буквально разлиты молекулы говна, – сказал Бергсхофер и снова блеванул, потому что говном пахло и в президентской резиденции.

– Ну и? – спросили его.

– И это значит, что частицы говна буквально попадают вам в рот, нос… – сказал глава НАТО.

– Вы Жрете говно, – сказал он.

– Извините, я снова буду блевать, – сказал он.

– Мы не примем вас в НАТО, вы, говнюки, – жалобно сказал он.

– Говенные засрануээээээ, – сказал он, и вырвал куском своей печени.

Блюющего собственными потрохами секретаря Альянса отправили домой. Конечно, в Кишиневе по-прежнему пахло говном. Говном пахло на гламурных вечеринках, и в ночных клубах, в парках и кабинетах… Дорин неодобрительно покачал головой. Закрыл окна и обрызгал все дезодорантом. Крыса не шевельнулась.

– Кушай, прошу тебя, – сказал он крысе.

Крыса сидела такая одинокая и грустная, что у мэра навернулись на глаза слезы. А может, это особенно сильная волна говна или дезодорант плохой, подумал он, и взял себя в руки. Вытащил из кармана визитку, набрал номер.

– Не ест? – спросил хозяин магазина.

– Не ест, – переживая, сказал Дорин.

– А вы ей команды на каком языке отдаете? – спросил делец.

– Ну, по-румынски, конечно, – сказал Дорин.

– А, так дело в этом, наверное, – сказал крысиный рабовладелец, – она просто к нам из зоологического цирка попала, который из России с гастролей приехал.

– Никаких команд, кроме русских, не понимает, – сказал он.

Дорин отключил связь и поглядел на крысу. Та сиротливо жалась в уголке аквариума. Мэр снял крышку сверху, насыпал еще корма, и, с легким прибалтийским акцентом, сказал крысе по-русски: