Читать книгу "Поле боя - Артем Тихомиров"

– Нет. Я уже говорила. Почему надо повторять одно и то же?

– Ваша контузия. Не понимаю, как вам вообще удавалось ходить после того взрыва, не говоря уже о том, чтобы сражаться, – сказал костоправ.

– Я крепкая. И это… моя работа. Выживать. И драться.

Эмадинец впервые по-настоящему посмотрел ей в глаза.

– Да, конечно. А эти шрамы… Они крошечные… Заживут, следа не останется.

Он имел в виду лицо, которое Асура осматривала с тщательностью маньяка каждое утро. Сейчас отметки от взрыва были не так заметны и отек спал, но первые дни картина была ужасной. Охотница боялась, что изуродована, но этот дотошный эмадинец продолжал ей долдонить, что все будет в порядке. Сегодня утром Асура увидела уже совсем другую картину. Заживляющий гель творил чудеса. Самые мелкие шрамы исчезли полностью, а покрупнее сократились вполовину и почти потеряли красноту. Она впервые узнала себя прежнюю. Это было хорошо. Лишь сейчас, на двенадцатый день охотница поверила, что бой в долине завершился.

Офицер уселся за свой терминал, ввел нужные данные и бросил через плечо:

– Вы можете идти. Удачи.

Асура спрыгнула с кушетки и вышла за занавеску, где лежали стопкой ее вещи. Быстро оделась, застегнула защелки на высоких ботинках. Госпиталем Асура была сыта по горло. Этот запах, витавший тут в каждом уголке, раздражал ее, бесил, заставлял думать, что она зря тратит время. С другой стороны, не секрет, в чем истинная причина ее нервозности. Асуру не пускали к Тагу. Вообще никого не пускали с момента, как провели операцию, длившуюся семь часов. Даже Джнахина. Врачи кормили хибо клятвами, что скоро разрешат посещение, но день сменялся днем, а подвижек не было. Все новости «Секиры» получали через Фаррела, это он сообщил группе скупые подробности. Тагу заменили разорванную селезенку, вырастили новые нервы и часть кровеносных сосудов брюшины и два ребра слева, заштопали желудок и нарастили фрагмент бедренной кости. Прогнозы были хорошими. Почти стопроцентное выздоровление, правда, реабилитация займет не меньше трех месяцев. Тут уж ничего не поделать, развел руками капитан, смущенно улыбаясь. Он будто оправдывался.

Выйдя в узкий коридор, охотница направилась через весь госпитальный комплекс в дальнюю его часть. Иргана перевели из интенсивной терапии три дня назад, и все это время, по словам Джнахина, он спал под чутким наблюдением персонала и медицинских роботов. Асура приходила сюда раз тридцать, но всегда встречала отказ. Отделение для тяжелых стерегли не хуже какого-нибудь секретного объекта.

В госпитале было суетно и много пациентов. Хибо везли с Изианы десятками – явное свидетельство тяжелых боев у рудника. Несмотря на первые успехи, Транспортная Лига смогла нанести противнику несколько чувствительных ударов. Были и потери. Группа Аддоя Хорна немало отличилась в изнуряющих столкновениях последних дней и до сих пор оставалась на поле боя. На Орбитон привозили тела либо то, что можно похоронить; часто не было вообще ничего, и хибо оставалось лишь произносить имена павших бойцов. По последним данным, треть всей группировки была выведена из строя в результате смерти или ранений. Часть раненых вернется в строй, часть никогда, несмотря на самую лучшую медицинскую помощь и чудеса техники. Джнахин сказал, что потерял всех своих давних друзей; капитан страдал и был мрачен, малоразговорчив. Его чувства вполне разделяли и бойцы, маявшиеся от безвестности и безделья. С той заварушки на Изиане группу никуда не посылали, хотя Джнахин, не переставая, бомбардировал разведку просьбами отправить его людей на фронт. Лайдан Батта отделывался дежурными фразами, суть которых сводилась к одному: как только – так сразу. По его словам, «Секир» и еще несколько групп разведка держит в резерве и, возможно, будет держать до конца кампании. Оспаривать же приказы командования бессмысленно и даже опасно.

Подобные беседы с куратором ничуть не улучшали характера Старика. В моменты, когда Джнахин был особенно не в настроении, бойцы и вовсе избегали его. Никто не решался проверять, что случится, попади они под горячую руку файканна. Асура пыталась понять, о чем думает Фаррел. Бессмысленное занятие. Она ждала разговора по душам, того, где они обсудили бы ситуацию на Изиане с глазу на глаз. Ждала и боялась, что придется объяснять капитану, почему она сделала такой выбор, а не другой. Однако он проявлял к этой теме полнейшее равнодушие либо прикидывался по той простой причине, что и сам не набрался достаточной храбрости, чтобы начать. В конце концов Асура выбросила это из головы. Ее больше интересовал Таг.

Протолкнувшись через толпу в вестибюле, где эмадинцы пытались сортировать раненых по тяжести и характеру ранений, Асура продолжила идти. Поначалу ее шокировало такое количество пострадавших, но она привыкла. Сражаться и умирать – работа, которую хибо делают лучше всего. Она не видела отчаяния на их лицах, не видела страха. В госпитале не было той атмосферы безнадежности, какой Асура ожидала, наоборот. Раненые стремились выздороветь побыстрее и вернуться в бой. Они часами рассказывали друг другу вновь испеченные байки о своих подвигах и хвастались, сколько убили врагов. Даже те, кто страдал от тяжелых ранений, не теряли присутствия духа. Эти люди жили войной, все происходящее и было, по их мнению, тем, ради чего они существуют. Глядя на них, разговаривая с ними, заводя знакомства, Асура впервые осознала себя частью большой семьи, большого племени. Она стала своей, как Джнахин или Аддой Хорн, и теперь была уверена, что рано или поздно преодолеет остатки отчужденности и изменит свой образ мыслей. Ей надо перестать быть девочкой с Лимеи, спасающейся от огня, надо перестать бояться и держать дистанцию. Сей уверенность и доверие, чтобы получить мужество и любовь, говорила Лам Лаа. Она была права. Асура лишь сейчас поняла значение этой фразы.

Возле крошечной палаты, где лежал Таг Ирган, сидела Эки Доджон. Видимо, от нечего делать, инженер разбирала и собирала летающего дрона, одну из своих игрушек. Робот был похож на фарфоровое глазное яблоко. Руки Эки ловко управлялись с мельчайшими детальками.

Асура не ожидала увидеть здесь никого, поэтому немного растерялась, когда пришлось с такой быстротой вынырнуть из собственных мыслей.

– О. – Доджон подняла голову. – Привет. Ты уже… – Она оглядела Асуру сверху донизу.

– Меня выписали. Наконец-то.

– Твое лицо – ты отлично выглядишь. Немного освежить губки – и хоть в журнал.

– Уволь, – улыбнулась Асура.

Охотница уселась рядом на кушетку для ожидающих.

– До сих пор не пускают?

– До сих пор, – ответила Эки.

Асура взглянула на голопанель справа от двери. Любой мог включить ее и полюбоваться видом лежащего на кровати Тага, за которым следила установленная под потолком камера.

Девушки некоторое время молчали, испытывая легкую неловкость. Зачем Асура пришла сюда? Не выглядит ли ее поведение слишком демонстративно? Она подозревала, что Эки догадывается об истинной причине ее интереса к Иргану.

– Я хотела извиниться, знаешь… – заговорила Эки неожиданно.