Читать книгу "Сен-Жермен. Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда - Жеральд Мессадье"

— Вы знаете Россию, граф? Как и во всех северных странах, холод там ожесточает порок, выковывает стойкость и закаляет душу. Это страна святых и сволочей.

Ничуть не будучи сволочью, в отличие от своего покойного мужа, она, видимо, относила себя к святым.

— Значит, вы туда никогда не вернетесь?

Она вздохнула.

— Подождем. Близятся великие события.

За этим должно было последовать объяснение, но оно оказалось кратким:

— Боюсь, как бы здоровье императрицы и власть канцлера Бестужева-Рюмина не пошатнулись одновременно.

Мрачный прогноз. Баронесса больше не собиралась об этом говорить. Во всяком случае не сейчас: она уже взялась за ручку двери.

— В следующий раз поделитесь со мной, пожалуйста, вашими впечатлениями о дворе, — заключила она, провожая гостя.

Себастьян был на лестнице, когда она перегнулась через перила и добавила:

— Последнее слово, граф. Вы вызовете любопытство. Оно не всегда будет дружеским. Не пишите. Никому не посылайте писем, кроме вашей семьи. И даже в этом случае ограничивайтесь самыми невинными словами. Не доверяйте бумаге ни ваши сердечные дела, ни политические соображения.

Он кивнул. Это напомнило ему методы инквизиции в Лиме.

Джулио открыл дверцу кареты.

Себастьян задумчиво слушал перестук окованных колес по камням мостовой: словно крутились гигантские шестерни, приводя в действие какую-то неведомую машину.

43. ИНДИЙСКИЕ РОЗЫ И ПАРА ПУСТЯКОВ

Возвращаясь обратно в Версаль, Себастьян заново пережил каждое мгновение своей встречи с баронессой Вестерхоф.

Впервые в жизни слова «необычайная женщина» крепко засели в его мозгу. Он спросил себя, уж не влюблен ли в нее, но не смог ответить, поскольку раньше с ним этого никогда не случалось. Себастьян решил дать этому чувству отстояться.

Потом перебрал в памяти все, что случилось с ним за те три дня, что он находился в Париже. Как он и предвидел, маршал принял его у себя радушно, если не сказать больше, и предложил покои в своем особняке, а за ужином вкратце обрисовал ситуацию при дворе, который ему предстояло увидеть:

— Времена сейчас смутные. Меньше трех месяцев назад, пятого января, в шесть часов вечера король собирался сесть в карету, чтобы поехать в Трианон повидаться со своей дочерью, госпожой Викторией, которую лихорадило. Во дворе на него напал какой-то сумасшедший по имени Дамьен и нанес ему удар кинжалом. Короля отнесли в его опочивальню. Меня самого там не было, но аббат де Верни описал мне царившую там суматоху и потрясение. Кстати, позвольте вам сказать, что первого января мы с аббатом были назначены в Государственный совет.

Это было то самое происшествие, о котором упоминала баронесса Вестерхоф, но рассказанное гораздо более подробно. Напряженное лицо маршала вполне отражало тревогу, обуявшую и двор, и Париж в те часы. Маршал допил портвейн, вновь наполнил бокалы, потом продолжил свой рассказ:

— Король решил, что обречен. Он заявил королеве: «Мадам, меня убили!» Трижды за вечер исповедался, два раза отцу Сольдини и один отцу Демаре…

— Но ведь он выжил, — удивился Себастьян.

— Не спешите, друг мой. Королевский врач Ла Мартиньер, примчавшийся из Трианона, где ухаживал за госпожой Викторией, заявил, что рана не опасна и что король оправится от нее через два-три дня. Но все опасались, что нож убийцы был отравлен.

Себастьян удивился недостатку стойкости у короля, главы всех войск своей страны, которого совсем не смертельная рана повергла в такое смятение, но все же придержал язык.

— Вы проницательны, граф, я сам тому свидетель. Попытайтесь представить себе картину. В течение пяти дней король не вставал с постели, хотя был не так уж болен, если не совсем здоров. Он даже ходил с помощью трости. За это время во дворце развернулась беспощадная междоусобная война. Между королевской семьей и госпожой де Помпадур. Королева, дофин, дофина и их приверженцы решили вынудить госпожу де Помпадур покинуть дворец. К ней отрядили сперва Машо, который попытался убедить ее, что таково пожелание короля, потом Аржансона, с тем же намерением…

— Она устояла, — прервал его Себастьян.

— Да, в этом пекле интриг и низостей, в которое превратился двор, у нее было только два союзника — аббат де Берни и герцог де Крои.

— Почему такая немилость?

— Это еще слабо сказано. Королева, дети короля и многие придворные считают, что маркиза не имеет никакого права на ту власть, которую приобрела благодаря плотским слабостям короля. Мы ведь в христианском обществе, друг мой, и официальные обязанности фаворитки, «приближенной дамы», согласно принятому определению, рассматриваются как уступка адюльтеру. И поверьте мне, святоши не поколеблются воспользоваться королевским чувством вины.

Себастьяну опять вспомнилась инквизиция.

«Женщина, ненавидимая столькими людьми, — не слишком надежная точка опоры», — подумал он, а вслух спросил:

— Как же все это закончилось?

— Через неделю после удара ножом, — ответил Бель-Иль, откидываясь на спинку кресла с насмешливой улыбкой, — Людовик вдруг выздоровел. Однажды утром дофин, дофина и некоторые дамы двора были в его опочивальне, вне всякого сомнения — с самыми похоронными физиономиями, когда король вдруг встал и приказал всем выйти, кроме госпожи де Бранкас. Он попросил ее одолжить ему накидку и ушел, запретив даже дофину следовать за ним. Вернулся около четырех часов пополудни в чудесном настроении и вернул накидку. Потом приказал, чтобы устроили ужин.

Маршал расхохотался.

— Он ходил повидаться с госпожой де Помпадур? — предположил Себастьян.

— Угадали!

— Значит, ее власть восстановлена?

— Пока да.

Вдруг Бель-Иль нахмурился.

— Однако не верьте, что все теперь в розовом цвете. Тут-то вам и предстоит вмешаться.

Маршал встал и начал расхаживать по гостиной, наполненной военными трофеями — копьями, мушкетами, знаменами и картами.

— После покушения Дамьена, — заявил он озабоченно, — король помрачнел. Думаю, он увидел в этом предупреждение неба. У него часто отсутствующий вид. Когда показывается при дворе, выглядит обеспокоенным, если не испуганным, словно окружен врагами.

А положение в стране ужасно. Париж гудит от дерзких требований. Парламенты проявляют упрямый фрондерский дух. Что касается дел внешних, то мы готовимся затеять с Фридрихом Прусским дорогостоящую войну. Король обещал Марии-Терезии послать десять тысяч солдат и двадцать четыре тысячи вспомогательных войск плюс те сто пять тысяч, которые он обещал по первому Версальскому договору. И должен выплатить ей двенадцать миллионов флоринов!

Себастьян задумался, каким образом совместить эти сведения с миссией, доверенной ему Россией через баронессу Вестерхоф.