Читать книгу "Седьмой - Вячеслав Грацкий"

— Еще бы! Это лучшее произведение магического искусства. Лучшее из всех, что я создал за долгие тысячелетия.

Радмила покачала головой.

— Представляю себе. Пожалуй, от такой вещицы лучше держаться подальше.

— Ну что ты, родная. Ты и впрямь решила, что это магия меча заставляла их убивать друг друга?

— Да, но ведь ты сам сказал…

— Не совсем. Я сказал, что Берсень так думал.

— Что-то я не очень понимаю. Ты создал вещь огромной магической мощи, но при этом магия никак не влияла на этих людей?

— Магия, — медленно проговорил чародей, точно пробуя слово на вкус. — Смотря что, милая, понимать под магией, вот в чем все дело.

В глазах Радмилы застыло непонимание, и Кощей охотно пояснил:

— Есть магия, что крушит королевства и княжества, повергает в прах целые армии и уничтожает великих героев. Это та магия, что привлекает одних, пугает до смерти других и вызывает ненависть третьих. Но есть и другая. Есть магия, в основе которой не сила мага, а слабость людей и… нелюдей.

— Я не понимаю, — призналась Радмила.

— Ну хорошо. Вот наглядный пример.

Кощей поднялся с постели и вскинул руки. Между ладонями сверкнула молния и тотчас превратилась в сияющий нестерпимым блеском меч.

— Это он? — распахнула глаза Радмила. — Тот самый?

— Да, милая, это он. Но ведь на самом деле это не только и не столько меч. Одно несложное заклятие и…

Под взглядом Кощея лезвие растаяло, пролившись расплавленным дождем на пол. В руках мага осталась лишь рукоять, из центра которой выглядывала небольшая железная игла.

— Иголка?

От изумления Радмила забыла закрыть рот, и Кощей с усмешкой похлопал себя по подбородку.

— Радмила, — укоризненно заметил он, — моей жене и будущей великой волшебнице не пристало…

— Ладно-ладно. — Радмила смущенно улыбнулась. — Но ведь это игла. Неужели это…

— Да, любимая. Это моя смерть. Народная молва иной раз на удивление правдива. Впрочем, я никогда не делал тайны из этого.

— Невероятно!

Радмила уселась, скрестив ноги и накинув на себя простыню. В глазах ее все еще царило изумление.

— Но как? Как ты мог решиться на такое?! Не понимаю! Как ты мог отдать в руки людей свою же собственную смерть? Немыслимо!

— Немыслимо? Ну почему же?..

Кощей вынул из рукояти иголку и протянул ее Радмиле:

— Возьми.

Радмила отшатнулась.

— Но ведь…

— Возьми, тебе нечего ее бояться.

— Но ведь ты…

Кощей взял девушку за руку и буквально заставил ее взять иголку.

— Как видишь, это самая обыкновенная игла.

Радмила с благоговением повертела ее в руках.

— Никогда не думала, что увижу такое. Но, милый, неужели ты так доверяешь мне? — Ее глаза влажно блеснули.

Кощей заботливо утер ее слезы.

— Ну-ну, милая, это ни к чему. Видишь ли, если я не смогу довериться своей жене, — он пожал плечами, — грош цена мне тогда, как великому магу. Теперь ты понимаешь меня?

Девушка замотала головой.

— Это и есть та магия, о которой я говорил. Знание и понимание человеческих слабостей зачастую куда опаснее умения обращать в пепел целые города.

— Кажется, я начинаю что-то понимать. Эти люди, они убивали друг друга сами?

— Люди всегда убивают друг друга. И для этого им не нужно особых причин. А еще они любят сваливать все беды и — особенно — свою вину на какие-либо чародейские вещи: кольцо, меч или что-то еще. А, кроме того, даже узнай они об этом, не каждый бы решился уничтожить нас. Не забывай, меч превратился в мощный источник магии, а значит — источник могущества. Тот, кто решится его уничтожить, лишит себя всякой надежды на власть, возможно, над всем миром, ибо даже я не ведаю всех границ меча.

— Значит, кое-что в нем все-таки было?

— Да. Я же не зря назвал его шедевром магического искусства. В нем есть многое, но только не то, что искал покойный Берсень.

Радмила протянула мужу иглу. Кощей воткнул ее обратно в рукоять и отложил на столик, стоявший рядом с постелью.

— Ты будешь возвращать ему облик меча?

— Да, конечно. Но, как ты понимаешь, разрушать гораздо проще. А на воссоздание меча мне придется затратить много сил.

— Но тогда зачем ты…

Кощей мягко прикрыл ее рот ладонью:

— Так было надо, милая. Если я смог создать этот меч один раз, я без труда воссоздам его вновь. Тем более что ключевое звено и источник магии — моя игла. Но, думаю, все это подождет?

Он с улыбкой увлек ее на кровать.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Берсень ничего не успел придумать. Но когда обнаженный клинок сверкнул перед его глазами, маг оставил всякие раздумья, подхватил с земли Черный меч и ударил, целясь противнику в колено.

Человек в сером невероятным образом изогнулся и отскочил прочь, с удивлением взирая на мага.

Берсень уже стоял на ногах. Перед внутренним взором вспыхнул образ Ирицы, и маг отчетливо вспомнил все — как ловко она владела мечом, как быстро двигалась, как искусно нападала и защищалась.

В следующий миг полыхающий образ девушки влился в него, и маг понял, что это уже он двигается и наносит удары. Отточенные и сокрушительные удары.

Наемник не продержался и пары секунд. Отбежал дальше и вернул меч в ножны.

— Я не собираюсь устраивать поединок, — пробормотал он.

Он потянулся к метательным ножам, и тотчас воздух расчертили стальные лезвия. Но не успел Берсень испугаться, как в его руках замелькал клинок. Внутри Берсеня ожил Горяй. Маг ощутил это так же ясно, как ощущал за миг до этого Ирицу. Они не говорили с ним, они молчали, но их знания, их умения и навыки впитывались сейчас в мага как в губку. С каждым его шагом и взмахом меча.

Использовав ножи, наемник принялся швырять в мага стальные звезды, но, в конце концов, чертыхнувшись, был вынужден схватиться за меч.

А внутри мага оживали Воисвет и Дежень, Булыга и Велена. Берсень уже перестал удивляться, целиком положившись на свои новые ощущения.

Под его яростным напором наемник отступил к краю пропасти и заверещал, взывая к пощаде. Но Берсень не слышал его. Любимым движением Горяя он подрезал незадачливому убийце ногу, заставив его рухнуть на колени, и вскинул клинок, намереваясь отсечь голову. И посмотреть, как весело она будет скакать по камням.

Но что-то удержало его от завершающего удара. Какая-то мысль, показавшаяся магу чрезвычайно важной. Какое-то время он стоял у обрыва, успокаиваясь и прислушиваясь к себе. К себе настоящему. К магу по имени Берсень.