Читать книгу "День гнева - Мэри Стюарт"

— Я знаю, госпожа. И я согласен с тобой. Горячие головы и глупцы, а на сей раз это хуже, чем глупость. Гавейн зарубил одного из римских юношей, и оказалось, что это был племянник самого Луция Квинтилиана. Посольство вынуждено было бежать, а Квинтилиан послал за ними самого Марцелия. Им пришлось остановиться и принять бой, и в той битве пало немало воинов.

— Не Валерий? Не наш славный старик?

— Нет, нет. Они вернулись целы, даже с победой, с частичной победой. Но еще до их возвращенья было несколько схваток. В первой из них был убит Марцелий, а позднее Петрей Котта, который стал во главе римлян после него, был взят в плен и в цепях привезен в Керрек. Я сказал, победа была частичной, но ты знаешь, что это значит. А теперь самому Верховному королю придется выйти на поле и начать сраженье.

— Так я и знала! Я знала! Сколько у него людей?

— Он возглавил армию Хоеля и призвал из Бенойка Бедуира и его дружину. — Хладнокровным взором он отметил, как едва заметно ее руки встрепенулись в ответ на это имя' Гвиневера не решалась спросить о здравии и благополучии Бедуира; но теперь, когда Мордред произнес эти слова, на щеках ее вновь проступили краски. Он продолжал: — Король не знает пока, сколь большие армии выведут в поле франкские короли, но армии эти будут немалые. От нас он ждет войск из Регеда и Гвинедда, а также Элмета и от Тидваля из Дунпельдира. Здесь я соберу подкрепленье, какое смогу в такой спешке. Оно отплывет под командованием Кея. Все будет хорошо, госпожа, вот увидишь. Ты знаешь Верховного короля.

— И они тоже знают, — отозвалась королева. — Они встретятся с ним лишь тогда, когда их войско превзойдет его втрое, а такое уж точно им по силам. Тогда даже ему будет грозить пораженье.

— Он не оставит им времени. Я говорил о спешке. Все это разрослось подобно летней буре, и Артур намерен напасть, пока еще не улегся ветер. Он не станет ждать развития событий. Уже сейчас он идет маршем на Отен, чтобы дать битву бургундам на их земле, пока Юстиниан не успел еще собрать войска. Он полагает, что франки присоединятся к нему еще до того, как он достигнет пределов Бургундии. Но тебе лучше самой прочесть его посланье. Оно усмирит твои страхи. Верховный король не сомневается в исходе, да и с чего бы ему? Он ведь Артур.

Королева поблагодарила его улыбкой, но он видел, как дрожала ее рука, когда она протянула ее за пергаментом. Он встал и спустился по ступеням беседки, оставив ее читать в одиночестве. У входа в беседку стояла рифленая колонна с искусно вытесанной разбитой капителью, с которой свисали желтые кисти ракитника — золотого дождя. Прислонившись к колонне, он стал ждать, тайком наблюдая за Гвиневерой из-под полуопущенных век.

Она читала молча. Мордред увидел, как она прочла письмо до конца, потом принялась читать его вновь. Уронив на колени пергамент, она застыла со склоненной головой. Ему показалось, она читает письмо в третий раз, но тут он заметил, что глаза ее закрыты. Она была очень бледна.

Он оттолкнулся плечом от колонны и почти против воли сделал шаг вперед.

— В чем дело? Чего ты страшишься?

Королева вздрогнула, глаза ее открылись. Словно она была далеко-далеко мыслями, а теперь внезапно очнулась. Качнув головой, Гвиневера выдавила улыбку.

— Пустое. Правда, пустое. Всего лишь сон.

— Сон? О поражении Верховного короля?

— Нет, нет. — Она рассмеялась, и смешок ее вышел вполне искренним. — Женские причуды, Мордред. Уверена, иначе ты это и не назовешь! Нет, не гляди так встревожено, я расскажу тебе, даже если потом ты посмеешься надо мной. Мужчинам не понять таких вещей, но у нас, женщин, которым нечего делать, а только ждать, наблюдать и надеяться, мысли слишком перевозбуждены, а воображенье слишком живо. Дай нам только задуматься о том, “что случится со мной, когда умрет мой господин?”, и в мгновение ока в нашем воображении он уже выложен в печальной пышности на похоронных носилках и в центре Висячих Камней уже копают ему могилу; поминальный пир завершился, и новый король пришел в Камелот; его молодая жена гуляет здесь в саду со своими дамами, а ненужная королева еще в белом своем трауре ищет по малым королевствам, расспрашивая, где бы ее приняли с почетом и пообещали бы покровительство и защиту.

— Но, госпожа, — ответил, как всегда реалистичный, Мордред, — разумеется, мой… Верховный король сказал тебе, какие распоряжения были сделаны на случай такого дня?

— Я знала, что ты назовешь это бреднями! — Королева с усилием взяла легкий тон и перевела разговор на другое' — Но поверь мне, такое известно каждой жене. А как насчет твоей, Мордред?

— Моей?

Королева смешалась.

— Я ошибаюсь? Я думала, ты женат. Мне казалось, я слышала что-то о том, что твой сын — при дворе Гвартегидда в Бумбартоне.

— Я не женат. — Эти слова вырвались у Мордреда, пожалуй, слишком поспешно и слишком прочувствованно. Королева удивленно поглядела на него, и Мордред, подняв руку, добавил: — Но эти слова верны, госпожа. У меня двое сыновей. — С улыбкой он пожал плечами. — Кто я, в конце концов, чтоб настаивать на законном браке? Оба мальчика — от разных матерей. У Гвартегидда сейчас Мелеан, младший. Другой все еще на островах.

— А их матери?

— Матери Мелеана нет в живых. — Ложь далась ему гладко. Поскольку королева явно ничего не знала ни о тайном доме в Камелоте, ни о его обитательнице, он не станет сознаваться ей в этом прямо сейчас. — Другая довольна узами, которые связывают ее со мной. Она — женщина Оркнеев, а на островах обычаи иные.

— Выходит, замужняя или нет, — со все той же наигранной легкостью заключила королева, — она все же женщина и жена и подобно мне принуждена жить со снами о злосчастном дне гнева, когда гонец привезет вести худшие, чем принес мне ты.

Мордред улыбнулся. Если он и подумал, что его женщине есть чем занять свои дни, чтобы не сидеть праздно, пугая себя снами о его смерти и похоронах, то он умолчал об этом. И впрямь женские бредни. Йо, протягивая руку за посланьем, он увидел, как дрожит ее рука, подавшая ему пергамент, и это заставило его переменить свои мысли о Гвиневере. В его глазах она была королева, прекрасная супруга его короля, а также неуловимое виденье тайных его желаний, создание веселья и богатства, власти и счастья. Для него стало потрясеньем увидеть ее такой: одинокая женщина, живущая в страхе. “Нам не остается ничего иного, кроме как ждать, наблюдать и надеяться”, — сказала она.

О подобном он никогда не задумывался. Ему недоставало воображения, и в своих отношениях с женщинами — за исключением Моргаузы — он по большей части следовал своему крестьянскому воспитанью. Умышленно он не причинил бы женщине вреда или боли, но ему не пришло бы в голову отказать себе в чем-то, чтобы помочь или послужить какой-либо из них. Напротив — они существовали для того, чтобы помогать и служить ему.

Усилием воображения, совершенно чуждого ему, он заглянул в будущее, попытался мыслить, как могла бы мыслить женщина, чтобы бояться той судьбы, какая выпадет на долю королевы. Чего ей ждать от будущего, когда Артур встретит свой конец? Год назад ответ был прост: Бедуир увезет вдову в Бенойк или в свои земли в Нортумбрии. Но теперь Бедуир связан браком и жена его в тягости. Более того: Бедуир, по трезвому размышлению, едва ли останется в живых в той битве, в которой падет Артур. Даже теперь, когда Мордред и королева беседовали в саду, напоенном запахом роз, быть может, началась битва, что может превратить ее сон о злосчастном дне гнева в реальность. Он вспомнил строки ее письма к Артуру, в которых сквозил неприкрытый страх. Страх не только перед опасностями, какие грозят Артуру, но и страх за него, за Мордреда. “Ты и твой сын”, — писала она. Теперь, со вспышкой правды, болезненной, как порез, он понял почему. Герцог Константин до сих пор в глазах всего света — первый претендент на трон и уже заглядывается на Камелот, зная, что его притязания на титул сильно подкрепит брак, если только сперва он сможет заполучить королеву-регентшу…