Читать книгу "Игра в послушание, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе - Борис Карлов"

— Здравствуйте, Катя, — сказал Славик, будто невзначай пристроившись девочке в ногу.

— А, это вы, — небрежно покосилась на него губернаторская дочка. — Что же вы опять бросили свою спутницу, которая вам не подруга, но которая всегда и везде рядом с вами?

Попав под острый язычок, Славик смутился.

— Я вам кажется говорил, — начал он оправдываться, — что не могу рассказывать всего.

— Ах да, ваши военные или какие-то там еще секреты…

— Хорошо, я скажу. Сегодня эта девочка рядом со мной потому, что нам поручили шефство над одним немецким спортсменом.

— Кто же это?

— Курт Шикельгрубер.

— Тот самый независимый, который намерен взять все золотые медали?

— Откуда вы знаете?

— Так, слышала. За ним очень пристально наблюдали на тренировках. А вы разве говорите по-немецки?

— Нет.

— Значит, ваша спутница говорит?

— Нет, к сожалению, она тоже не говорит.

— Любопытная ситуация. Но, может быть, Курт Шикельгрубер говорит по-русски, или у него есть переводчик?

— Да… Помните, в консульстве был такой красивый блондин, к которому все время вязалась пьяная?

— А, Фриц Диц, помню, конечно. Его весь вечер кому-нибудь представляли, а он говорил: Диц; Фриц Диц. Диц; Фриц Диц…

Дети рассмеялись.

— Знаете, он свободно говорит на всех языках. Но его срочно куда-то вызвали, он ведь человек военный. Теперь мы с Куртом все больше жестами, — Славик потешно изобразил из себя глухонемого.

Катя снова засмеялась.

— А как же ваше секретное задание? Или вы тогда тоже пошутили?

Славик сделал серьезное лицо, помолчал и затем произнес:

— Если бы я знал, что вы отнесетесь так легкомысленно…

— Но вы обещали рассказать, а сами даже не позвонили.

— Я обещал рассказать… если узнаю вас ближе. О таких вещах не говорят с малознакомыми.

— Ну хорошо, хорошо, мы познакомимся поближе, если вы так хотите. Только сначала расскажите хотя б немножко.

— Мы могли бы вместе поужинать сегодня.

— Ой, ну прямо как в кино! Можете не строить из себя взрослого. Разумеется, что меня одну никуда не отпустят.

— А если все вместе — вы, я, Курт и Маринка?

— Курт? Курт Шикельгрубер? Вы серьезно?

— Как никогда.

— Даже не знаю… Если только получится уговорить папу… то есть, отложить другие дела.

— Придумайте что-нибудь.

— Хорошо, я подумаю. На всякий случай, если сумею сбежать… то есть, если отложу другие дела и приму ваше приглашение — давайте забьем стрелку.

— У Александрийской колонны, ровно в десять.

— Хорошо, я подумаю, прощайте.

— До свидания.

— Да! — оглянулась Катя. — Я говорю по-немецки!

Славик улыбнулся и оттопырил большой палец.

* * *

Вечером над городом гремели фейерверки, рассыпаясь в небе разноцветными огнями и раскрашивая знакомые фасады домов, улицы и площади в яркие, причудливые цвета. С эстрадных площадок гремела музыка, с лотков продавали все, что душе угодно. Начинались народные гулянья, каких еще не видела ни одна петербургская белая ночь.

На Дворцовой было особенно многолюдно: здесь ожидался мощный, наикрутейший рок-фестиваль.

Успевшего прославиться еще до начала состязаний Курта удалось склонить к прогулке благодаря отсутствию надзора со стороны Карла Ангелриппера, находившегося на то время в отделении милиции. Но и сам юноша не особенно сопротивлялся, находясь в эйфории, вызванной опьянением, так сказать, воздухом свободы. Прожив все свои девятнадцать лет в благоустроенной пещере и лишь изредка совершая пробежки по горным тропам, он впервые оказался в городе, в центре многолюдного праздника.

Курт смотрел по сторонам и глупо улыбался. Он был послушен как цирковая лошадка.

Наконец прибежала Катя, раскрасневшаяся, с блестящими глазами. Она за руку поздоровалась с Маринкой и с Куртом, представилась и что-то сказала Курту по-немецки, а он закивал, заулыбался и забормотал что-то вроде «о, зер гут, данке, данке…»

Крепко взявшись за руки, компания стала змейкой пробираться через толпу с площади на Невский проспект.

Но и на Невском оказалось не легче: народ столпился на тротуарах, ожидая прохода уже видневшегося в районе Думы карнавального шествия с немыслимыми конструкциями на платформах.

Протиснувшись вперед еще на пару кварталов, компания посмотрела шествие и свернула в более или менее тихую улочку с яркой вывеской ресторана «Разгуляй».

Катя вовсю тарахтела с Куртом по-немецки, и не успел он повторить на новый лад свои пожелания по поводу соблюдения режима, как уже сидел за столиком у фонтана.

Подошел официант и подал карту. Немец повертел ее в руках и передал Славику. Тот пробежал глазами столбики названий и цифры в правой части, растерялся и отдал карту Маринке. Та долго водила пальцем по строчкам, шевелила губами, и в конце концов заявила, что хочет сборную солянку. «Там всегда плавает много всякой всячины, а я страшно проголодалась», — пояснила она свой выбор. Голодными были все, поэтому Славик велел официанту принести четыре солянки.

— Что-нибудь будете пить, закусывать? — поинтересовался тот равнодушно.

— Да, принесите… чего-нибудь. — сказал Славик с усталой небрежностью завсегдатая злачных мест.

— Будет сделано, — отреагировал официант, не вдаваясь в подробности.

Вскоре он принес минеральную воду и фрукты.

— Соляночку подождать придется, — сказал он. — Если желаете, можно икорки подать, салатик, ассорти из дичи…

— Нет, нет, не надо, у нас режим, — быстро возразил Славик. — А что так тихо? — переменил он тему. — Музыка у вас есть?

— Так точно, будет. Оркестр на перерыве.

3

Долго и подробно. — Курт отпускает ремень на несколько дырочек

Едва только за столиком появилась известная нам компания, саксофонист оркестра Дмитрий Иванович Котов тотчас узнал мальчика и девочку, вертевшихся на приеме в мексиканском консульстве.

После обрушившихся за последнее время потрясений Котов сделался болезненно подозрителен. Заходя в квартиру, он прежде всего заглядывал под кровать, резко отдергивал оконную штору, разглядывал на просвет пустые бутылки. У него появилась привычка носить темные очки, а также внезапно останавливаться у какой-нибудь витрины и коситься по сторонам. Возможно, что его инстинкт самосохранения запоздало реагировал на ту настоящую слежку, которую в течении нескольких дней вел за ним убийца.