Читать книгу "Век-волкодав - Андрей Валентинов"

Клинки на малый миг дрогнули, но затем вновь взвились в воздух.

— Не тому богу ты молился, поручик, — вздохнула падающая с небес тьма.

«Будет дождь холодный, будет дождь холодный, будет дождь холодный мои кости обмывать…»

7

Зотова, отложив в сторону, карандаш, скользнула взглядом по исписанной странице. Поморщилась, в сторону отложила. Работать приходилось здесь же, на топчане, отчего почерк, и без того скверный, превращался в безобразные каракули. Кто такое читать будет?

Ответ бывший замкомэск уже знала. Будут! Только не сегодня, а после, когда ее труп в бочке с бензином сожгут, как Фани Каплан, Николаем Луниным помянутую. Всякое лыко в строку станет, что ни напиши. Даже если с Кутеповым разъяснится, всего прочего за глаза хватит. Дворянка? В Сеньгаозеро ездила? С Василием Касимовым знакомство водила? С Симой Дерябиной? С Вырыпаевым? С Родионом Геннадьевичем? С белым офицером Арцеуловым?

Ольга встала, морщась от боли, поглядела в зарешеченную синеву за окном. Хорошо если сразу шлепнут, не станут в мешок с дроблеными костями превращать. Может, и ждать не стоит? Первому, кто порог переступит, в горло вцепиться, чтобы только мертвой зубы разжали…

Обо всем прочем старалась не думать. Ни о Наташке Четвертак, ни о Ларисе, будь она проклята, Михайловне, ни о Маруське, подруге лучшей. Что толку? Все они там, за решетками. Не спасти, не отомстить.

Дрогнуло сердце…

За дверью, по коридору — шаги. Целой толпой идут, чуть ли не взводом.

Зотова, поправив измаранную в крови блузку, застегнула ворот, отряхнула грязь с юбки, провела гребенкой по подросшим за последние месяцы волосам. Обернулась к двери — как раз вовремя, чтобы гостя встретить.

— Пошли, Зотова! — процедил сквозь зубы Иван Москвин. — Сейчас за все ответишь, гадина белогвардейская.

В горло не вцепилась. Пошла. Сперва коридором, после лестницей, затем пыльным двором. Охрана спереди и сзади, белесый Москвин в левое ухо дышит.

— Значит, ты и с Блюмкиным знакома была? Ох, поздно мы бумаги подняли! Какая ж ты сволочь, Зотова!..

Не хотела, а все-таки удивилась. Неужто в Яшкины друзья записали? Хороша дружба — она ему свинцовый подарок в ногу, он ей — в плечо…

— Товарищ Сталин убит!..

Ольша опустила голову, на пыльный асфальт посмотрела. Убили… Теперь, и вправду, конец. Больше ни о чем не думала — и не замечала ничего. Очнулась, когда возле знакомых дверей остановили. Приемная товарища Кима, за нею — кабинет…

— Ждать здесь!

Москвин исчез за дверью, караульные подступили ближе. Краешком сознания Ольга представила, что сейчас случится. Приведут в кабинет, перед всеми вождями поставят, ткнут пальцем в лицо: «Она! Она во всем виновата!..» А дальше, как по писанному. Чрезвычайное положение, густые списки на арест, трибуналы без адвоката с заранее составленным приговором. И само собой, Спаситель Отечества.

Зотова поглядела на высокие белые двери. «Не стану ни оправдываться, ни что-либо объяснять» — сказал как-то товарищ Ким. И вправду, не станет. Объяснят потом, через сотню лет, когда под забором в крапиве ненужные кости сгниют…

И тут ударили выстрелы — негромкие, почти неразличимые сквозь толстое дерево, но фронтовая привычка не повозила обмануться. Пистолет, калибр невеликий…

…Один, второй, третий… Четвертый!..

Караульные тоже что-то поняли, Зотову схватили за плечи, прижали к стене.

— Ким! Товарищ Ким!..

Из двери выглянул кто-то незнакомый. Глаза белые, безумные.

— Товарищ Кима убили! Убили-и-и!..

* * *

В приемной тесно — мышь не пробежит. Только возле двери в кабинет пусто. Там охрана стеной, плечи сомкнули, прикладами в пол уперлись…

Зотовой повезло, если, конечно, в таком деле везение бывает. Попала во второй ряд, сразу же за товарищами из Политбюро и Совнаркома. Прямо перед ней — затылок товарища Бухарина, рядом с ним — спина Рыкова, дальше Андреев и Сольц.

Товарищ Каменев у самой двери, на стуле. Из кабинета вышел, вытер мокрые глаза платком… За дверью, где Ким — товарищи Куйбышев и Бокий. И еще кто-то. Прямо на месте убийцу взяли.

Куда делась охрана, Зотова даже не заметила. Кажется, подошел Николай Лунин, потом пенсне знакомое блеснуло. Караульные исчезли, Ольгу втолкнули в приемную. Хотела в угол проскользнуть, не дали, вперед провели. «Стой здесь!» — сказали.

Сказали — стоит. А рядом Москвин-белесый в самое ухо дышит.

— Зотова! Зотова!..

Чуть ли не в десятый раз выкликает. Ольга отмолчаться хотела, да уж больно надоел. Того и гляди орать начнет.

— Чего?

— Товарищ Зотова! Эта сволочь — дворянка? Дворянка, точно?

Девушка только плечом дернула:

— Вас послушать, так все вокруг сволочи. Как вас, товарищ, Москвин, вообще к людям подпускают?

Белесый, обиженно засопев, брови насупил:

— Каждый коммунист должен быть одновременно и чекистом. Никому верить нельзя, дружба между партийцами — первый шаг к предательству!

— Ну и дурак, — рассудила Зотова, член РКП(б) с 1919-го.

Дурак «дурака» проглотил без возражений.

— Ошиблись мы, товарищ Зотова. Сама прикинь: дворянка, за границей бывала, со сволочью всякой знакомилась. Я на нее сразу подумал, но она в кадрах ЦК не числилась. Мне же документы Цветочного отдела не дали! Теперь все понятно, она же из троцкистов, как и Блюмкин. Из самых-самых…

— Тише вы! — пошелестело сбоку.

Дверь в кабинет отворилась. На пороге товарищ Бокий, за ним — товарищ Куйбышев…

— Товарищи! — Председатель ОГПУ шагнул вперед, ударил тяжелым взглядом. — Злодейское преступление можно считать раскрытым. Товарищ Ким убит тремя выстрелами в спину. Оружие изъято, убийца задержана. Хочу отметить, что два свидетеля видели ее с пистолетом в руке…

Тяжелый вздох пронесся над толпой. Зотова же невольно удивилась. Стреляли-то не три, четыре раза! Додумать не успела — убийцу увидела. Под руки ее вели — Ларису Михайловну, бывшую подругу расстрелянного Гумилева. Сначала конвойный в дверь прошел, потом ее протолкнули. На запястьях — наручники, на правой щеке — черное пятно.

— Убийца!!!

Крик оглушил, заставил зажмуриться. Но недоумение не исчезало, росло снежным комом. Гондла?! Но почему? Она же с товарищем Кимом много лет не разлей вода! Или в самом деле — шпионка, агент белогвардейский? Зачем только под Казанью в десанте геройствовала?

Наконец, велели расходиться. Товарищ Каменев срывающимся голосом подозвал членов Политбюро, туда же поспешил Бокий. Гондла стояла недвижно. Глаза закрыты, закованные руки безвольно повисли.