Читать книгу "Время горящей спички - Владимир Крупин"

«Сразу сожгите. Меня готовят для засылки на Афон. По легенде я буду монахом (пол сменят), который едет на Афон. Его перехватят, до этого я должна войти в его биографию, у меня будет с ним полное сходство, вот и все. Что я должна там выполнить, мне скажут при засылке. Мне просто было некому сказать, но Вам я поверила. Такое ощущение, что из меня чуть ли не шахидку делают. Сожгите записку сразу же. Николай Иванович — мой биологический отец, но я его ненавижу».

Иван Иваныч нес к столу два чайника, большой и заварной. Тут вдруг раздался какой-то сдвоенный звук, явно исходящий от электронной техники. Как-то дважды пискнуло. Иван Иваныч чуть чайники не выронил:

— Здорово девки пляшут! — Он брякнул чайники на стол и прямо вытолкал меня за дверь, закрыл ее за собой. — А я-то пред тобой выхваляюсь, что тут слежки нет. Это ж какой-то прибор.

— Давай искать, — предложил я.

Мы вернулись в избу. Молча шарили по углам, стенам, я даже на полати слазил. Бесполезно. Пили чай молча. Я размышлял, что они могут обо мне сейчас предполагать. Вездеход вернулся, они с полчасика отстегнут мне на гулянье под луной, но дальше-то я где? Значит, надо вернуться в дом. Обязательно.

— Спички есть? Дай.

Мы простились. На ухо я ему сказал, что хотел всех собрать у него, но сейчас ничего пока не могу сообразить. Еще не выходя со двора, сжег записку.

Многовато было событий для одних суток.

Отдаю приказ

Тихонько шел я к себе (к себе ли?) домой. Тащил ставшие очень тяжелыми лыжи. От чая у Иван Иваныча я согрелся, но сейчас замерзал. Окна моей (опять же, моей ли?) избы сияли. Я тяжко вздохнул. И тут раздался именно тот самый звук, что и у Ивана Ивановича. Шел он от кармана в моей куртке Я сунул руку: точно — сотовый телефон. Он и пискнул у Иван Иваныча. Гладенький, как обмылок. Не как тот, ребристый, который выкинул в урну на Ярославском. На экранчике высветились два сообщения. «Смена охраны в ночь на понедельник». И второе точно такое же, но добавлено: «Вы пока без чипа». То есть удобно бежать в ночь на понедельник. Кто эсэмэсил? Думаю, Лора. А тот, кто меня допрашивал, конечно, Гусенич, и, конечно, особа, отказавшаяся от острова, — это Вика. А сейчас и третью увижу, Иулианию. Гармоничная триада красивенькой, хорошенькой и заметной.

Может, вернуться к Иван Иванычу, успокоить его? Но никаких сил. Ладно, завтра. Я швырнул в сенях загремевшие лыжи, резко рванул дверь и гаркнул:

— Вам было сказано — не пить!

И опешил. Они и не пили. На столе, на белой, расшитой красными узорами скатерти, стоял самовар, на расписных тарелках лежали пироги и баранки, пряники и конфеты. Во главе стола восседала Юлия, вся в белом, и Генат, весь в черном. Остальные не сказать, чтоб были нарядны, но и следов запустения не было. Приличный народ.

— Хозяин, — поднялся оборонщик. Он был в зеленом кителе. — Вы скомандовали: встать на просушку, мы и встали.

— А я легла, — объявила пьяненькая Людмила. — Доченьку взамуж отдать, да не напиться! Живу я лучше всех, но никто не завидует.

— А я не лег, мужаюсь! — отчитался веселенький Аркаша. — Хотя, чувствую, хорош.

— Загадка русского языка, — это выступил Ильич, я его, хоть и переодетого, узнал. — Аркаша пьян, но мы ему говорим: ну ты, Аркаша, хорош. А завтра: ну, Аркаш, ты вчера был в полном порядке. Хотя он, как можно лицезреть, в полном беспорядке.

— А нам что пожелаете? — поднялась невеста. — Я надеялась на тебя, так надеялась! Завилась, борщ стряпала. Борщ не ел, на завивку ноль внимания, а мне что? Так и молодость пролетит золотой пчелкой. А ты все седеешь и седеешь. А Гената стало жалко, ведь человеческая единица, подлежит сохранению, так ведь?

Генат, не вставая, серьезно на меня посмотрел и кивнул головой:

— Устал я, блин, греться, на фиг, у чужого огня. — Этим он как бы объяснил переход в свое новое состояние. И добавил: — Тут зарыдать способна и корова. Но ты-то, что ж игнорируешь? На следующую свадьбу чтоб не опаздывать. Задробили?

— Совет да любовь, что еще говорят в таких случаях, — пожелал я и скомандовал: — Ближайшие родственники и Аркаша остаются на месте, остальные на выход!

Сам встал за порогом и, когда они проходили возле меня, негромко говорил:

— К Иван Иванычу.

Старался читать Иисусову молитву, но получалось плохо. Вспомнил краткое правило преподобного Серафима Саровского. Но и оно не говорилось. Думалось почему-то, что тут и на березах, и на крышах — всюду телекамеры. Неужели начинаю бояться?

Военный полночный совет

Шагали молча.

— То есть со вчерашнего дня не пили? — спросил я рядом шагавшего.

— Вы ж приказали. Мы и рады стараться. И курить заодно бросили.

Казалось, Иван Иваныч даже и не удивился. Я сразу объяснил ему, что источник таинственного электронного писка был у меня в кармане.

— Мы у тебя позаседаем?

— Да ради Бога. Все ж свои.

— А Лева где? — спросил кто-то. — Леву потеряли. Или потерялся?

— Если он стукач, — стал я размышлять вслух, — то пока ему нечего сказать. Он тогда бы тем более стремился на совет. Ладно. Алеша, читай «Царю Небесный».

Перекрестились, расселись. У Иван Иваныча было довольно свежо, поэтому сидели в пальто и шубах.

— Итак, братья без сестер, — начал я, — вы не оправдали надежд тех, кто вас сюда завез. Я тоже не оправдал, поэтому… поэтому мы все обречены. Не спились — будете отравлены, не отравят — значит, утопят или просто выведут в лес и пристрелят. Или, скорее всего, просто чем-то заразят, усыпят и так далее. Меня, например, когда повезли сюда, усыпили, чтоб я не видел, куда везут.

— Да ведь и мы понятия не имеем, где мы.

— Как? — потрясенно спросил я. — А местные?

— Тут нет местных.

— А Аркаша, а продавщица, а Генат? Людмила?

— Если они и местные, то у них отбили непонятным образом память.

— Не будем терять времени. Коротко, по кругу, сообщите, какие выводы вы делали по своим направлениям. Вы? — Ближе ко мне сидел агроном Вася.

— Выводы у всех у нас были одни — без Бога ни до порога. Так, братья?

— Ты короче, тебе велено про свои опыты доложить.

— Опыт был в том, что засеивались сразу по два участка каждой сельхозкультуры. Уход один и тот же, одни и те же погодные условия. Но поразительный результат: те, которые сажались с молитвой, над которыми свершался молебен, не были подвержены ни вредителям, ни сорнякам.

— Священника приглашали? Откуда? — Я почему-то вспомнил «старца».

— Нет, Алеша окроплял.

Смущенный Алеша поднялся:

— Может, это самочиние у меня, самоуправство, ревность не по разуму? Но результаты подтверждаю.